Новгородский толмач

Весь день прошел у нас в мирных занятиях. Я рубил капусту для квашения, чинил кадки для моченых яблок и соленых грибов, стучал топором и молотком. Вечером, по своему обыкновению, уселся в саду отдохнуть и полюбоваться на закат. И вот, когда солнце совсем зашло и утянуло с собой все семь цветов радуги (так купец уносит из лавки на ночь самые дорогие товары), оставив ненадолго лишь серую муть, над моим забором возник силуэт человека в меховой шапке. На минуту сердце мне ожгло испугом: не призрак ли это Аристотеля Фиораванти явился — да, в том же самом месте, — чтобы покарать меня за нерасторопность, за то, что не помог ему убежать на родину. Но нет — тихий голос, окликнувший меня, был вполне человеческим и хорошо мне знакомым.

Я отворил калитку и впустил во двор Федора Курицына. Кафтан на нем был темный, простой, сапоги черные, так что по виду его можно было принять за небогатого приказчика — никак не за кремлевского дьяка.

— Что? Что-нибудь случилось? С братом Иваном? С княжной Еленой? — начал было я.

Он приложил палец к губам, подвел меня к скамейке. Мы уселись, склонили головы друг к другу.

— Нет, не с братом, — зашептал он. — И не с княжной. С молодой княгиней, Еленой Стефановной. Знаешь, отчего она осталась в постели утром? Ночью выкинула плод. Девочку. Целый день убивалась.

— Господь Всемогущий, помилуй рабу Твою Елену Стефановну, пошли ей скорое исцеление…

— А в полдень к нам в Посольский приказ явились гости. Два пристава. По твою душу.

— По мою?! Как же это? Почто я им сдался?

— Кто-то нашептал князю Ивану Молодому, что тут не обошлось без злого колдовства. И указал на тебя. И он поверил. Велел провести сыск и дознание.

Сердце у меня сжалось предсмертной тоской. «Вот и кончилась жизнь, подумал я. — Значит, это я в последний раз видел закат. Недаром была такая на душе кручина». Мрак ночи затекал мне в глаза, сливался с мраком в груди.

— Хорошо, что я был на месте, — продолжал шептать Курицын. — И хорошо, что ты улизнул домой, никто тебя в приказе не видел.

— Чего хорошего? Разве от них укроешься? Не нашли сегодня, найдут завтра.

— А вот и не найдут. Уедешь потихоньку ночью — и через неделю забудут про тебя. Отыщут себе другого колдуна для расправы.

— Как? Куда я уеду? Поймают на первой же заставе.

— Слушай меня… Слушай, Степан, внимательно. Помнишь, два дня назад мы отправляли Кара Бешмета с посланием от великого князя в Крым, к Менгли-Гирею?

— Ну?

— Когда приставы явились, я им сказал, что Кара Бешмет взял тебя с собой толмачом. Что он турецкого не знает, а при дворе Менгли-Гирея сейчас полно турок. И что если подьячий Бородин так уж нужен, придется кому-то ехать за ним в Крым. Мол, ты уехал еще до их прихода. Поэтому не подведи меня — отправляйся сразу вдогонку за посольством. Моя лодка тебя довезет до Бронниц. Это верст сорок вниз по Москве-реке. Слыхал про тамошних кузнецов? Делают лучшую броню, крепости необычайной. Кара Бешмету велено там задержаться на несколько дней, отобрать и купить шлемы и кольчуги для хана и его телохранителей. Ты как раз поспеешь. Вот тебе подорожная грамота, помеченная вчерашним числом. Вот деньги. Лишнего не бери с собой, Кара Бешмет тебе все даст. Вот письмо для него. Только больше никому не говори про наш сговор, понял?

— Но как же я?.. А жена, сын?.. Что я жене скажу?

— Так и скажешь: срочное и тайное поручение от великого князя. Когда вернешься — не знаешь. Может, через полгода, может, через год. Деньги я ей буду выплачивать за тебя все время, об этом не тревожься. Все понял? Иди, собирайся. Жду тебя в лодке.

— Федор Кузьмич… Благодетель… Избавитель мой… Как же я?.. Чем, когда смогу?.. Век буду служить вам верой и правдой…

— Ах, Степан, Степан… Думаешь, я только для тебя стараюсь? Это я и свою шкуру пытаюсь спасти.

— Как это?

— Ты полагаешь, что это за тобой неведомые злыдни затеяли охоту?

— А за кем же?

— Уверен, что за твоим начальником. То бишь за мной. Знают, что прямую клевету про меня великий князь и слушать не станет. Я у него весь на виду. А вот зацепить моего приказного, да притащить в пыточную, да задать ему вопрос: «Научал ли тебя твой начальник, Федор Курицын, злым колдовством погубить плод в чреве княгини Елены Стефановны?.. Нет?.. А ну-ка, вгоните ему раскаленный гвоздь под ноготь, освежите память…» На втором, на третьем гвозде все подтвердишь, что от тебя потребуют.

— С нами крестная сила!.. Святые угодники… Господи, пронеси чашу сию…

— Ступай, только быстро. Жду тебя на берегу через полчаса. И полушубок возьми. Ночи уже холодные.

Досточтимый брат, я не стану описывать Вам испуг и слезы моей жены Людмилы. Обладая ярким воображением, Вы легко можете представить себе, что должна была испытать женщина, которую будят среди ночи и говорят, что муж должен покинуть ее. Особенно женщина, которой уже довелось потерять первого мужа и сына.