Новая жизнь Нефертити

Бедная Гульнара пользовалась фильтрами в Инстаграме, в жизни у неё была иная форма носа и овал лица. В своём дневнике Катрин Беттарид упомянула о ней, назвав «подделкой», отчего меня долго коробило. А ещё она выплеснула на страницах раздражение тем, что мсье Фёдор живёт с ней. Узнав, что Гульнара узнала от болтливого киношника некоторые детали секретного проекта, мадам Беттарид велела режиссёру избавиться, поставив ультиматум: «Нефертити может быть только одна, нарушение однонаправленности проекта недопустимо, разглашение — тем более».

Сбежать от правосудия режиссёр не мог, — он оказался одним из тех жрецов, кому Роберт прострелил колено во время ритуала в пустыне. Анализ ДНК подтвердил причастность Фёдора Корвоса к смерти Гульнары Хаббиулиной. Он сам и забальзамировал её, гордый тем, что был когда-то «царским бальзамировщиком».

Позже через его адвокатов Франция добилась его экстрадиции и присудила пожизненное заключение, хотя по мне, было бы лучше, если бы отощавший гиппопотам ютился до конца своих дней на полутора метрах в египетской камере без нар. Да, я не Далай Лама и считаю, что бегемоту — бегемотово.

⁂

Тем вечером в Эль-Минье я закрыла дневник и отдала его Роберту. Но на этом дело не закончилось. Следствие было долгим: сначала в Египте, потом во Франции. Я могла бы уехать, но осталась, тем более что с продлённой визой у меня была такая возможность. Скандалы то затихали, то разгорались: высокопоставленные лица вдруг оказывались причастными к «Ортус Ра», а их адвокаты пытались потопить Роберта, обвиняя его в нарушениях Устава Интерпола, в политических и религиозных преследованиях и некомпетентности. К счастью, дневник поставил точку в любых поползновениях, а Роберта премировали и продвинули по службе.

Сторонники «Ортус Ра» пытались разыскать меня, и поначалу мы жили, как на вулкане, в облаках пепла СМИ и на обломках социальных землетрясений. Но ни одно извержение не может быть бесконечным, в итоге организация «Ортус Ра» была объявлена экстремистской и запрещена на территории Евросоюза. Без пастыря фанатики разбредаются. Те, кому нужен идол, находят нового, если не разочаровываются совсем и не начинают вести самую обыденную жизнь, доставая близких или создавая разоблачающие блоги. Фанатизм — это болезнь крайностей, но она излечима, если личность увидит себя со стороны и отойдёт от края…

Корпорация Беттарид постепенно была распродана по частям, а имущество Катрин, которая не оставила завещания, будто бы не собиралась умирать, было изъято государством. Огромное число экземпляров из её домашней коллекции было похищено в музеях: статуэтки, предметы быта, культа, папирусы, украшения, чего там только не было! Роберт не зря пытался получить ордер на обыск в своё время. И получил бы, если бы не полковник Морэ. Однако даже после возвращения награбленного египетская коллекция Катрин Беттарид серьёзно пополнила коллекции французских музеев.

Арина активно помогала следствию, а потом уехала с дочерью в Россию, — некоторые члены разрушившегося сообщества и её считали предательницей. Она не стала просить о помощи, просто решила не подвергать опасности ребёнка.

Я ловлю себя на мысли, что не ошиблась, подумав впервые, что так, как смеётся она, может смеяться только хороший человек. Любой может запутаться, особенно если доверится не тем. Мне бы хотелось с ней встретиться и поговорить. Возможно, однажды? Если наступит время «эм атеф»…

⁂

Клип на песню Макса Финна с моим участием был смонтирован, оттуда вырезали лишнюю символику, и он вышел на экраны. Я негодовала. Да, остатки гонорара я получила и в промоушен кампании никто не заставлял меня участвовать, однако мысль о несправедливости преследовала меня очень долго. Стоило услышать знакомую мелодию или голос, воспоминания обрушивались лавиной и хотелось зажать уши. К сожалению, происходило это довольно часто, ведь благодаря скандалам, расследованиям и слухам, имя Финна прогремело, он стал по-настоящему популярным, как и хотел. Лишившись продюсера, Макс Финн подписал контракт с американским лейблом и получил Грэмми…

Но спустя год после тех событий в дверь нашей с Робертом парижской квартиры позвонил курьер, доставив цветы, за ним стоял Финн.

— Привет, — сказал он. — Можно зайти?

Не дождавшись ответа, без спросу зашёл. Осмотрелся задумчиво и остановился на мне взглядом. Высокий, ещё более красивый, загорелый, буквально отчеканенный голливудской медью. Эхнатон… Похож, но не на статую, а на реконструированную учёными модель. Я поправила мои отросшие почти до короткого боба волосы, теперь естественно тёмно-русые. Сказала сухо:

— Ты не вовремя, мне нужно уходить. Зачем ты здесь?

Финн сглотнул, неуместный проблеск надежды в его зелёных глазах удивил меня.