Новая жизнь Димки Шустрова

Димка принял это как шутку. Хотя, если далеко зайти, где станки негромко шумят, рабочие ходят, то, может, сразу и не сообразишь, в какую сторону возвращаться.

Погулял Димка, а потом оглянулся издали на склонившегося у верстака дядю Володю, на его широкую спину в синей спецовке, и как-то неудобно Димке сделалось. Тот сидит, голову ломает, вот уже и молоточком стучит. Работает. А он, Димка, гуляет.

Вернулся Димка, понаблюдал несколько минут, как дядя Володя на гладком, будто зеркало, стальном брусочке малюсенькие крапинки тонким молоточком да острым гвоздиком метит, и так самому захотелось что-нибудь делать, что даже ладони зачесались.

Когда дядя Володя закончил затейливый узор из крапинок, положил серебристый молоточек, Димка сказал:

— Дядя Володя, я тоже хочу работать.

— Ну что ж, — не удивился Сомов, — вот свободные тиски рядом. Здесь Климов работает, слесарь. Большой мастер. Он сейчас на крымском солнышке греется, в отпуске. Ящик его заперт, ну да у нас и своего инструмента достаточно… Только что же тебе поручить?

— А нету чего попилить? Я один раз трубу для турника хотел отпилить, и не получилось. Вы меня научите, как надо. Я попробую. И тиски такие крепкие тут. — Димка потрогал прохладное, массивное железо тисков слесаря Климова.

Дядя Володя достал ножовку, подобрал на полу болт с истертой резьбой, зажал его в тисках и объяснил, как надо пилить.

Вроде, и в тот раз Димка делал все так же, но то ли пила была у Любчика не такая, то ли, обтачивая заготовки для крокодила, чему-то немножко научился, но дело у него сейчас пошло вполне успешно. Через несколько минут, конечно, вспотел, однако тонкая щелочка, по которой взад и вперед сновала ножовка, была уже глубока — почти все лезвие пилы скрылось в ней.

Подошел невысокий дядя. Очки на носу, стальная линейка из кармана торчит.

— Владимир Иваныч, — строго сказал дядя, — хорошо-то хорошо, да ведь и плохо.

Димка испугался: что-то не так делает?

— Непорядок, — еще строже продолжал дядя. — Инструмент зря тупите. И болт еще мог бы в дело пойти, а теперь испорчен. И сила молодецкая без пользы расходуется. Так говорю или нет?

— Правильно, Никита Степаныч, говоришь, — ответил Сомов. — Да не случилось у меня подходящей полезной работы. А сынок только дело начал осваивать.

— Да, вроде неплохо у него выходит, — сказал Никита Степанович. — Но я работу ему другую найду. — И он ушел.

— Настоящую работу? — не поверил Димка.

— Он мастер на участке, — сказал Сомов. — За все отвечает. Раз пообещал, то найдет. Это уж точно.

Через минуту мастер участка вернулся и подал Димке гладкий и светлый, в палец толщиной, пруток.

— Шпильки надо нарезать, — сказал он. — Чем станок гонять, электроэнергию тратить — вот возьми-ка и распили. Каждая шпилька — сто пятьдесят миллиметров. Запомнил?

— Ага, — немного испугавшись, сказал Димка.

— Вот наметит отец, где резать, и работай. Да и людей у нас лишних нет — станок гонять. Шесть человек в отпуске. Владимир Иваныч, сделай разметку… Как тебя звать? — обратился он к Димке.

— Дима. Шустров.

— Может, Дима, до обеда и управишься… Нужны шпильки-то. Срочно… Ну, не стану мешать. Работайте.

— Ну, заказ получил — надо выполнять, — сказал дядя Володя. — Видишь, срочная нужда в этих шпильках… Нельзя мастера подводить: с него ведь тоже спрашивают. Сможешь?.

— Смогу, дядя Володя, смогу! Видите сколько здесь пропилил?

Сомов ничего больше не сказал, раздвинул штангенциркуль точно на сто пятьдесят миллиметров и острым керном-гвоздиком наметил ямку. Еще четыре ямки уместились на гладком прутке.

— Начинай, — сказал он. — Не торопись. Повнимательней…

ОБЕД

Димка подумал, что строгого мастера участка и сам дядя Володя побаивается. Когда Никита Степанович вынул из кармана линейку и, поправив на носу очки, стал тщательно измерять готовую шпильку, Сомов оставил работу и с опаской посмотрел на мастера. И Димка волновался, но не очень сильно. Ведь шпильки, по совету дяди Володи, он гладко опилил сверху тонким напильником, и сделались они с торцов совсем блестящие. И по размеру шпильки были одна в одну. Чего же волноваться?

Никита Степанович измерил шпильку, к ней другие рядышком приставил, потом спрятал в верхний карман линейку, а в нижний положил изготовленные Димкой шпильки.

— Замечаний не имею. Сработано качественно. Как фамилия?.. Шустров?.. Владимир Иванович, — обратился он к Сомову, — работу на твой наряд запишем.

— Понятно, — кивнул тот.

Едва мастер отошел, Димка с любопытством спросил:

— А в какой наряд, дядя Володя?

— Ну ты же работу выполнил — значит, должна быть оплачена.

— Мне оплачена?.

— Видишь ли, — объяснил дядя Володя, — тебе заплатить не имеют права. Ты же не оформлен у нас как рабочий. Вот и приходится пока на мой наряд записывать твою работу.

Но Димку эти тонкости мало интересовали, его поразил сам факт: постояв полтора часа у тисков и помахав с удовольствием ножовкой, он, Димка Шустров, заработал деньги! Делал настоящую и нужную работу.

Однако как следует осознать это чудо Димке помешал гудок цеховой сирены — начался обеденный перерыв.