Новая земля (Новь)

Но одинъ изъ служащихъ разсказалъ, что утромъ катеръ былъ уведенъ двумя людьми изъ конторы нотаріуса; теперь онъ стоитъ со стороны крпости.

Какой конторы?

Но объ этомъ служащій не зналъ.

Олэ заинтересовался, катеръ не принадлежалъ ему, это правда; но не могла же фрекенъ Линумъ имть дло съ нотаріусомъ, тутъ было какое-нибудь недоразумніе. Олэ быстро спустился въ гавань около крпости и потратилъ нсколько часовъ на розыски. Когда онъ наконецъ узналъ, кто былъ нотаріусъ, онъ отправился въ его контору.

Онъ нашелъ тамъ человка, приблизительно его лтъ, тотъ сидлъ у стола и писалъ.

Олэ задалъ ему нсколько осторожныхъ вопросовъ.

Конечно, онъ былъ правъ, катеръ долженъ быть проданъ, обращенъ въ деньги; господинъ этотъ уже оцнилъ его въ тысячу кронъ. Вотъ бумага; ихъ внесъ Иргенсъ, поэтъ Иргенсъ. Господинъ купецъ ничего не иметъ сказать?

Нтъ, нтъ, ни въ какомъ случа. Ровно ничего.

Человкъ становился вжливе; онъ уже кое-что зналъ, но не подавалъ и виду. И сколько можетъ стоитъ это судно? Да, у него былъ Иргенсъ и просилъ его взятъ на себя продажу катера; онъ въ настоящее время испытываетъ денежное затрудненіе; ему нужно какъ можно скоре продать катеръ; — а вдь нужно длать все, что можешь по отношенію къ человку съ такимъ талантомъ. Нельзя сказать, чтобы таланты пользовались матеріальнымъ благосостояніемъ, къ сожалнію, но онъ еще разъ спрашиваетъ, можетъ быть господинъ купецъ иметъ что-нибудь противъ этого? Онъ постарается тогда это измнитъ, онъ сдлаетъ все возможное, чтобъ это измнитъ

Но Олэ Генрихсенъ сказалъ, что онъ не можетъ ничего имть противъ этого? Просто ему интересно было это знать. Катеръ постоянно лежалъ передъ его складомъ и потомъ вдругъ исчезъ; его интересовало, куда онъ длся; онъ пришелъ изъ-за одного любопытства и онъ извиняется.

Ахъ, какъ онъ можетъ такъ говорить! Не стоитъ благодарности, пожалуйста. Очень радъ…

Олэ ушелъ.

Теперь онъ понималъ почему Иргенсъ вдругъ сразу обновился съ ногъ до головы, почему онъ могъ нанятъ такія прелестныя комнаты за городомъ. Весь городъ удивлялся и говорилъ объ этомъ, никто не зналъ, что онъ получилъ такую неожиданную помощь. Но это сдлала она, подумалъ онъ. Неужели у нея не было ни малйшаго чувства стыда передъ этой новой низостью. А, впрочемъ, что здсь было низкаго? Что принадлежало ей, принадлежало и ему. Они полюбовно длили все между собою, нечего сказать; Богъ съ ней, пустъ длаетъ, что ей хочется. Теперь она была въ город; она хотла немного поучиться въ ремесленной школ; вотъ почему яхта должна быть обращена въ деньги. Кто можетъ ее упрекнутъ въ томъ, что она своего возлюбленнаго опять поставила на ноги? Наоборотъ, это длаетъ ей честь… А можетъ быть она совсмъ даже и не знаетъ, что катеръ продается. Она, можетъ бытъ, забыла и про катеръ, и про бумаги, и ей совершенно безразлично, гд они? Никто не могъ этого знать. Во всякомъ случа, она бы не продала яхту, только для того, чтобы самой имть деньги, нтъ, нтъ, никогда, онъ зналъ ее. Она хотла помочь другому; она такая. Вотъ какимъ образомъ это все произошло.

Онъ такъ ясно видлъ передъ собой Агату, ея свтлые волосы, носъ, ямочку; 17-го декабря ей минетъ девятнадцать лтъ. Да, девятнадцать лтъ. Пусть яхта детъ, она не имла больше для него значенія; правда, онъ охотно спасъ бы маленькія красныя подушки, — но теперь поздно, он теперь продаются.

Онъ вернулся въ контору, но могъ сдлать только самую необходимую работу; онъ каждую минуту останавливался, мысли его блуждали. А что, если онъ купитъ опять катеръ? Разв она будетъ что-нибудь имть противъ этого, кто знаетъ, можетъ быть она пойметъ это, какъ злую выходку съ его стороны; пожалуй, лучше относиться ко всему этому спокойно. Да, пожалуй лучше; онъ не хочетъ разыгрывать изъ себя дурака; фрекенъ Линумъ и онъ покончили между собой навсегда, пусть не говорятъ, что онъ собираетъ за ней реликвіи. Что ему длать съ ея катеромъ?

Онъ закрылъ контору въ обыкновенное время и вышелъ. Фонари горли ярко, погода была тихая. Онъ увидлъ свтъ у Тидемана и хотлъ зайти, но остановился на лстниц и раздумалъ; можетъ бытъ у Тидемана была какая-нибудь работа, которую онъ торопился окончить. Олэ пошелъ дальше. Въ продолженіе нсколькихъ часовъ онъ блуждалъ въ состояніи тупого равнодушія, усталости, почти съ закрытыми глазами. Онъ былъ наверху въ парк, прошелъ его, обогнулъ и вышелъ опять на холмъ. Было темно, ничего не видно, тмъ не мене онъ прислъ на нкоторое время на лстницу. Потомъ онъ посмотрлъ на часы. Было двнадцать часовъ. Онъ опять потащился обратно въ городъ. Въ голов не было ни одной мысли.

Онъ пошелъ по направленію къ Тиволи. И такъ онъ проходилъ весь вечеръ. Теперь, до смерти уставшій, онъ, по крайней мр, хоть эту ночь заснетъ. Онъ вдругъ остановился передъ какимъ-то рестораномъ, но тотчасъ же отступилъ на нсколько шаговъ назадъ, на четыре, на шестъ шаговъ назадъ. Пристально, не сводя глазъ, онъ уставился на подъздъ ресторана. Передъ нимъ стояла одинокая пара.