Новая земля (Новь)

"Нтъ, это не черезчуръ поздно".

Тогда она посмотрла на него и поднялась, онъ тоже всталъ; они пошли; каждый изъ нихъ былъ углубленъ въ свои мысли; не сознавая, что они длаютъ, они ходили по парку, не обращая вниманія на людей. Они сдлали кругъ и опять вернулись въ свое укромное мсто и сли.

"Мы ходимъ въ кругу", сказалъ онъ, "я заключаю васъ въ кругъ".

"Послушайте", сказала она съ влажными глазами, "это послдній разъ, что я съ вами иду, такъ будьте же добры, да? Вдь я скоро уду". Но, какъ разъ въ ту минуту, когда онъ хотлъ ей отвтить, весь преисполненный любви, кто-то прошелъ мимо ихъ скамейки. Это была одинокая дама, у нея въ рук была втка, и этой вткой она ударяла по платью при каждомъ шаг, который она длала. Она медленно приближалась, и была молода, Иргенсъ зналъ ее, онъ поклонился, всталъ со скамейки и низко снялъ шляпу.

Дама, покраснвъ, прошла мимо.

Агата спросила:

"Кто это дама?"

"Да это дочь моей хозяйки", отвчалъ онъ. "Вы сказали, что я долженъ бытъ добрымъ. Да, дорогая…"

Но Агата хотла имть боле точныя свднія о дам: значитъ, она живетъ тамъ, гд и онъ, въ дом? Что она длала? А что это за личность была его хозяйка?

Иргенсъ давалъ отвты. Совсмъ какъ ребенокъ, чье любопытство было заинтересовано какимъ-нибудь случаемъ, Агата заставляла разсказывать ей объ этихъ совершенно незнакомыхъ ей людяхъ изъ № 5 по улиц Транесъ. Она удивлялась тому, что дама покраснла, что Иргенсъ такъ изысканно вжливо поклонился ей. Она не знала, что Иргенсъ постоянно платилъ за свою квартиру этимъ молчаливымъ способомъ, кланяясь своимъ хозяевамъ на улиц.

"Она недурна, но только у нея веснушки", сказала она. "Она была даже красивой, когда покраснла; не правда ли?"

Иргенсъ сказалъ да; она мила, но у нея нтъ ни одной ямочки, — существуетъ только одна, у которой есть ямочки…

Агата быстро посмотрла на него; его голосъ дйствовалъ на нее, слова достигали цли, она полузакрыла глаза. Въ слдующую минуту она почувствовала, что склоняется къ нему и что онъ цлуетъ ее; никто изъ нихъ не говорилъ ни слова, вся ея тревога исчезла, она теперь была покойна въ своемъ наслажденіи.

Никто имъ не мшалъ; втеръ глухо свистлъ и замиралъ надъ паркомъ. Но вотъ, наконецъ, опять прошелъ человкъ, Агата отшатнулась и стала смотрть на камешки, пока проходилъ человкъ; она была такъ естественна, она не обнаруживала ни малйшаго волненія. Она поднялась наконецъ и пошла; теперь только она начала размышлять; слезы катились изъ глазъ, и глухо, разсянно она бормотала:

"Нтъ, Боже мой, что я надлала!"

Иргенсъ хотлъ сказать, хотлъ говорить, смягчить ударъ; это случилось, потому что должно было случиться; онъ такъ страстно любитъ ее; она должна понять, что это вдь не шутка съ его стороны… И дйствительно, видно было, что онъ теперь не шутитъ,

Но Агата ничего не слышала, она все повторяла и повторяла слова, полныя отчаянія и инстинктивно направилась по дорог внизъ, въ городъ. Казалось, она спшила домой.

"Дорогая Агата, послушайте меня"…

Она рзко перебила его:

"Молчите же, молчите!"

И онъ замолчалъ.

При выход изъ парка, втеръ сорвалъ съ нея шляпу, она бросилась за нею, но не могла ее поймать — она полетла опять въ паркъ. Наконецъ, у дерева Иргенсъ поймалъ ее.

Минутку она стояла и смотрла, но потомъ она тоже начала бжать, и когда они оба встртились подъ деревомъ, ея прежнее замшательство почти совсмъ исчезло. Иргенсъ протянулъ ей шляпу, и она поблагодарила. У нея былъ сконфуженный видъ.

Потомъ они пошли дальше.

Они прошли кусочекъ дороги по усыпанной щебнемъ площадк. Агата повернулась и пошла спиной къ втру. Вдругъ она остановилась, она увидла Гольдевина, онъ шелъ вдоль парка по направленію къ Тиволи, согнувшись, какъ бы желая спрятаться. Значитъ, онъ еще не ухалъ домой!

И Агата съ ужасомъ подумала, что если онъ былъ въ парк и видлъ ее? На мгновеніе въ ея мозгу мелькнула мысль; онъ, можетъ быть, шелъ изъ парка, хотлъ подождать, когда они скроются изъ виду, но онъ не разсчиталъ времени, втеръ сорвалъ шляпу съ головы и задержалъ ихъ на нсколько минутъ; теперь онъ черезчуръ рано вышелъ. Какъ онъ согнулся. На открытомъ мст, онъ нигд не могъ спрятаться.

Агата позвала его, но втеръ отнесъ ея крикъ въ сторону; она помахала ему рукой, но онъ сдлалъ видъ, что не видитъ, и не поклонился. Тогда не говоря Иргенсу ни слова, она побжала внизъ по холму, крпко держала шляпу и бжала. Внизу у первой улицы она догнала Гольдевина. Какъ ей пришлось бжать! И втеръ поднималъ ей юбки до колнъ.

Онъ остановился и поклонился, какъ всегда съ выраженіемъ грустной радости и тронутый до глубины души. Онъ былъ одтъ бдно.

"Вы — вы не смете за мной шпіонить", сказала она, съ трудомъ дыша, хриплымъ голосомъ. Она стояла передъ нимъ разгоряченная, сердитая, сердитая, какъ ребенокъ, что ей пришлось такъ бжать, чтобъ догнать его.

Онъ открылъ ротъ, но не могъ сказать ни звука, онъ не зналъ, что ему длать.

"Вы слышите?"

"Да… Вы можетъ быть были больны, вы совсмъ не выходили… Нтъ, я право не знаю, какъ…"

Его безпомощныя слова тронули ее; близкая къ тому, чтобы заплакать, глубоко тронутая, она сразу перемнилась:

"Милый Гольдевинъ, простите!"