Новая земля (Новь)

Она была полна радости, и все, что она говорила, приводило Олэ въ восторгъ; онъ шутилъ и проникался нжностью къ этой веселой двушк, которая еще до сихъ поръ была ребенкомъ. При другихъ онъ казался разсудительне, чмъ былъ на самомъ дл: ну, да вдь это была его маленькая невста, она была такъ молода, онъ былъ старше ея и долженъ быть благоразумнымъ. Но съ глазу на глазъ, лицомъ къ лицу, онъ терялъ свою серьезность и становился ребенкомъ, какъ и она. Онъ отрывался отъ своихъ бумагъ и книгъ, украдкой взглядывалъ на нее, разсматривалъ ее тайкомъ, влекомый ея свтлымъ образомъ. и до безумія влюбленный въ ея улыбку, когда она обращалась къ нему. Она бросала его въ жаръ, когда сидла тутъ вблизи, смотрла на него нкоторое время, потомъ вдругъ вставала, подходила къ нему и шептала: "итакъ, ты мой милый, вдь да?" У нея были такія причуды. Въ промежутки она иногда подолгу смотрла въ землю, пристально смотрла, и ея глаза длались влажными, — старыя воспоминанія, можетъ быть, какое-нибудь одно воспоминаніе изъ прошлаго…

Олэ наконецъ спросилъ ее, когда она думаетъ повнчаться съ нимъ? И когда онъ увидлъ, что она покраснла до корня волосъ, онъ раскаялся, зачмъ спросилъ такъ прямо; вдь это можетъ быть отложено, пусть она сама назначитъ, не нужно на это отвчать сейчасъ, совсмъ нтъ…

Но она все-таки отвтила: "Я хочу такъ, какъ ты хочешь", — и положила руки ему на плечи и повторила:

"Когда ты этого захочешь".

"Да, Агата, но вдь это ты должна ршить".

"Нтъ, разв я должна назначитъ! Знаешь, Олэ, назначь ты самъ".

"Ну хорошо, посмотримъ", сказалъ онъ: "во всякомъ случа теб нечего бояться".

Она разсмялась. — Бояться? Что за фантазія! — И она крпко прижалась къ нему и прошептала:

"Когда ты захочешь, слышишь?" Она была такой нжной!

Кто-то постучалъ въ дверь и вошелъ Иргенсъ; онъ пришелъ, чтобы предложитъ пойти въ музей скульптуры. Олэ сказалъ, шутя:

"Послушай, ты какъ разъ выбралъ этотъ часъ, чтобы мн нельзя было итти съ вами, я это прекрасно понимаю".

"Но, Боже мой, вдь мы должны прійти къ тому часу, когда музей открывается, я полагаю", возразилъ Иргенсъ.

Олэ захохоталъ во все горло.

"Представь себ, онъ длается дикимъ", сказалъ онъ, "совсмъ дикимъ человкомъ, ха-ха-ха. Я тебя хорошо подвелъ, Иргенсъ!"

Агата одлась и пошла съ нимъ. Въ дверяхъ Олэ крикнулъ ей вслдъ:

"Не вдь ты скоро вернешься, Агата? Не забывай, что мы собираемся съ Тидеманомъ въ Тиволи",

Внизу, на улиц, Иргенсъ посмотрлъ на часы и сказалъ:

"Еще немного рано, какъ я вижу. Если вы не имете ничего противъ, пройдемъ немного на верхъ ко дворцу".

И они направились на верхъ, къ дворцу. Музыка играла, въ парк взадъ и впередъ сновала публика. Иргенсъ опять принялся говорить интересно и занимательно о всевозможныхъ вещахъ. Агата принимала живое участіе въ разговор, смялась и съ любопытствомъ прислушивалась къ его словамъ. Порой она высказывала удивленіе, когда онъ находилъ какую-нибудь очень удачную остроту. Она не могла не смотрть на его лицо, красивое лицо, густые вьющіеся усы, немного широкій полный роть. На немъ былъ сегодня совсмъ новый костюмъ, — она замтила, что онъ былъ такого же синеватаго цвта, какъ ея платье, — срыя перчатки и шелковая рубашка.

Когда они проходили мимо церкви, онъ спросилъ, бываетъ ли она въ церкви? — И она сказала, — да, она ходить въ церковь.

— А онъ?

— О нтъ, не часто.

— Но вдь это нехорошо!

Онъ поклонился, улыбаясь: потому только, что это она говорить. Онъ однажды почувствовалъ себя грубо оскорбленнымъ; это, быть можетъ, покажется совершенно неправдоподобнымъ, потому что это была такая мелочь. Какъ разъ въ этой самой церкви онъ былъ однажды за обдней. Пасторъ, насколько только возможно, длалъ свое дло превосходно. Онъ былъ краснорчивъ и говорилъ съ особеннымъ чувствомъ, Даже съ паосомъ. Но среди возбужденной тирады, полной ума и силы, онъ длаетъ ужасную, искажающую смыслъ всей рчи, перестановку словъ, — громкимъ, убдительнымъ голосомъ! И вотъ, стоитъ пасторъ, залитый дневнымъ свтомъ, и не можетъ даже спрятаться. — Я увряю васъ, что-то буквально оборвалось во мн.

Въ его устахъ это звучало искренно, правдиво. Почему бы не могла его дйствительно утонченная душа быть потрясена этой плоской комической случайностью, Агата могла это очень хорошо понятъ.

Когда они подходили къ Стортингу, Иргенсъ движеніемъ головы указалъ на срое большое зданіе и сказалъ:

"Вотъ и домъ нашего Тинга; были вы тамъ?"

"Нтъ еще".

"Ну, тамъ не очень-то весело, — колебанія и измна по всей линіи. Сильные міра сего прохаживаются и жуютъ табакъ, толстютъ и жирютъ; на словахъ они очень храбры и вызываютъ шведа на борьбу, но какъ это до дла доходитъ, такъ…" Ахъ! она себ и представить не можетъ, какъ онъ и многіе другіе до глубины души возмущены этой трусостью. И какой это легіонъ противъ насъ? Швеція. Великая Швеція, эта непобдимая страна дряхлыхъ стариковъ. Онъ сравниваетъ Швецію съ восьмидесятилтнимъ старикомъ, который сидитъ пьяный и безъ чувствъ и заносчиво хвалится: я не сдамся ни за что и никогда. И когда Стортингъ это услыхалъ, онъ не посмлъ ничего сдлать. Нтъ, онъ, Иргенсъ, долженъ бы засдать въ Стортинг.