Новая Хроника

У нас, флорентийцев, есть старинная простонародная поговорка: "Пока до крайности не дойдет, во Флоренции дело не пойдет". Хотя эта мысль выражена неизящно и в неудачной рифме, опыт доказывает ее справедливость и приложимость к нашему предмету. В самом деле, герцог не пробыл у власти и трех месяцев, а большинству граждан уже набили оскомину его порядки и его бесчестные и жестокие поступки, из которых мы описали только малую часть. В городе не оставалось дружественных ему домов, поэтому я не мог собрать полных и исчерпывающих сведений, но главные прегрешения герцога вырисовываются со всей очевидностью. Во-первых, гранды, поставившие его во главе Флоренции, ожидали от него обещанной им доли власти и влияния. Герцог же обманул и предал их интересы и даже те гранды, которых он вернул на родину, чувствовали себя неудовлетворенными. Влиятельные и могущественные пополаны, бывшие ранее хозяевами города, лишились при нем всего и смертельно возненавидели герцога. Ремесленники средних цехов были недовольны низкими заработками, неустойчивым положением в городе, невыносимыми поборами по кадастру, займам, огромными налогами, а также тем, что он упразднил выплаты в счет налогов задолженности коммуны отдельным гражданам. Кто надеялся на уменьшение дороговизны и на благосостояние при герцоге, скоро убедился в обратном. Из-за неурожая четверик зерна стоил более двадцати сольди, что было вовсе не по душе простому народу. Из-за оскорблений, нанесенных герцогом и его людьми флорентийским женщинам, из-за других насилий, притеснений и лютых казней почти все граждане были настроены против герцога. На его власть и жизнь покушались сразу несколько заговоров, независимо друг от друга разработанные по разным планам, ибо жестокие наказания герцога, умерщвлявшего, как мы говорили, даже тех, кто их раскрывал, заставляли хранить тайну. Существовали три главные группы заговорщиков. Во главе первой стоял наш епископ Аччайуоли, доминиканец, превозносивший в своих проповедях герцога до небес. Вместе с ним были Барди, у них верховодили мессер Пьеро, мессер Джероццо, мессер Якопо ди мессер Гвидо, Андреа ди Филиппоццо и Симоне ди Джери — все из дома Барди, допущенные во Флоренцию герцогом. Кроме них: из семьи Росси — Сальвестрино и мессер Пино с их родственниками; из семьи Фрескобальди, настоятель святого Иакова мессер Аньоло и Джирамонте, оба также возвращенные домой герцогом. Затем: Уго ди Вьери дельи Скали и множество других грандов и пополанов — Альтовити, Магалотти, Строцци и Манчини. Предводителями второй группы заговорщиков были мессер Манно Донати, Корсо ди мессер Америго Донати; Биндо, Бельтрамо и Мари де'Пацци, Никколо ди мессере Аламанно и Тиле ди Гвидо Бенци дельи Адимари, а также некоторые из Альбицци. Третий заговор возглавляли Антонио ди Бальдиначчо дельи Адимари, Медичи, Бордони, Оричеллаи, Луиджи ди Липпо Альдобрандини и много других пополанов и средних ремесленников[762]. По нашим сведениям, они замышляли тем или иным способом лишить герцога власти, а иные и жизни. Кто вступил в переговоры с пизанцами, кто с сиенцами и перуджинцами или с графами Гвиди, а иные думали напасть на него во время собрания во дворце. Но этому помешала подозрительность герцога, который дважды менял караульных и служителей дворца и для пущей безопасности приказал забрать его окна железной решеткой. Предлагали также пустить в него стрелу во время следования герцога по городу. У другой партии был план в день святого Иоанна напасть на него в доме Альбицци, откуда герцог должен был наблюдать, как на бегах разыгрывается палио. Но и сюда он из осторожности не явился. Третья партия замышляла воспользоваться тем, что по любострастию герцог часто прогуливался верхом от дома Бордони до Кроче аль Треббио. На двух концах улицы они наняли по дому и спрятали там оружие, арбалеты и железные брусья, чтобы окружить герцога и отрезать ему путь с обеих сторон. Наготове были пятьдесят отважных бойцов, которые должны были напасть на него, предводимые молодежью из пополанов и грандов, проникшихся решимостью покончить с герцогом. Вступив с ним в схватку, они рассчитывали поднять город. Со стороны ожидалась подмога от других вождей заговора, чтобы пешими и конными силами подавить конвой герцога. Дело в том, что поначалу в его свите было двадцать пять-тридцать придворных без оружия и кое-кто из пополанов и грандов, тех самых, что устроили против него заговор. Но потом он стал столь недоверчив, что его сопровождали два отряда охраны по пятьдесят всадников и сто пехотинцев, которые ожидали его на площади перед дворцом в полном вооружении, пока он был на месте. Впрочем, и они не смогли бы защитить герцога от заговорщиков, твердо намеренных погубить его. Ведь почти все граждане возненавидели герцога за его преступления. Но Господу было угодно предотвратить новые злодейства, и заговорщики третьей партии, уже собиравшиеся приступить к исполнению своего замысла, были выданы одним сиенцем, привлеченным к нему в качестве участника. Тот не собирался предавать их, но проговорился перед мессером Франческо Брунеллески, когда держал с ним совет, как со своим господином, полагая, что он знает о заговоре и поддерживает его. Названный рыцарь, то ли чтобы отвести от себя вину, то ли чтобы погубить своих врагов из числа вождей заговора, открыл все герцогу и привел к нему упомянутого солдата из Сиены, пообещав ему безопасность. Герцог сохранил все в тайне и из его показаний узнал имена некоторых заговорщиков и командиров их отрядов. Он тотчас же приказал арестовать как разбойников Паоло ди Франческо дель Манцека, уважаемого пополана из сестьеры ворот Сан Пьеро, и некоего Симоне да Монтерапполи, что произошло 18 июля. Эти двое сознались и указали на Антонио ди Бальдиначчо дельи Адимари, как на своего предводителя наряду с другими. Призванный к ответу Антонио не побоялся явиться, уповая на свой высокий авторитет. Герцог задержал его во дворце, после чего главари всех партий стали разъезжаться из города и прятаться, опасаясь новых арестов. Город жил в великом страхе и беспокойстве. Размеры заговора оказались столь велики и так много грандов и пополанов оказались к нему причастными, что герцог не осмелился казнить схваченных им. А если бы он так поступил и очистил город с помощью своего войска и худых людишек, сочувствовавших ему, то власть осталась бы за ним. Но боязнь возмездия за грехи, заполонившая его трусливую и подлую душу, сделала его нерешительным. Он стал стягивать своих людей из окрестных городов и замков и послал за помощью к правителю Болоньи, который отрядил к нему триста всадников. Задумано было учинить великую и кровопролитную расправу над гражданами, заманив их в ловушку. 26 июля, в субботу, праздновался день святой Анны, а накануне герцог призвал более трехсот горожан из самых славных домов грандов и пополанов Флоренции собраться наутро к нему во дворец, чтобы обсудить, как поступить с арестованными. Сошедшихся на совет он собирался запереть во дворцовом зале с зарешеченными, как мы уже говорили, окнами с тем, чтобы всех перерезать и прикончить, а потом прочесать весь город, как распорядился в свое время Тотила, Бич Божий, разрушивший Флоренцию. Но Господь, всегда пекущийся о нашем городе и оберегающий его от зла, благодаря заслугам и щедрой милостыне святых людей из светских и духовных лиц, ни в чем не повинных, не допустил такой беды и погибели. Прежде всего он заронил сомнение в души всех избранных, которые постановили не ходить во дворец, а среди них было много заговорщиков. Кроме того, открылись намерения разных партий и в тот же день почти все граждане, в едином порыве забыв о взаимных счетах и неприязни, договорились взяться за оружие, чтобы восстать против герцога, о чем мы расскажем в следующей главе. Что касается задуманного им избиения, то о нем стало известно только после того, как герцог удалился из города.