Читаем Новая Хроника полностью

<p><strong>304. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ПОТЕРПЕЛИ ПОРАЖЕНИЕ ОТ КАСТРУЧЧО ПОД АЛЬТОПАШО</strong></p>

Хотя силы флорентийцев пришли в расстройство, Каструччо и его войско в свою очередь понесли большие потери, как из-за болезней, так и вследствие затяжной войны и истощения средств, которых едва хватало. Однако, как храбрый полководец, он изо всех сил подогревал в своей армии надежду на успех, удерживая за собой укрепленные возвышенности Вивинайя, Монтекьяро, Черрульо, Поркари и всю местность до болота Сесто, преграждавшие дорогу на Лукку. Но так как Каструччо опасался, что собственных сил на оборону ему не хватит и знал, что флорентийское войско оказалось в таком месте, где у него было бы преимущество, если бы численность людей позволила дать сражение, то он обратился к правителю Милана, мессеру Галеаццо, чтобы тот прислал к нему своего сына Аццо с отрядом, находившимся в местечке Сан Донино. К этому Каструччо прибавил десять тысяч золотых флоринов и пообещал еще. По указанию отца, Аццо собрался выступить с восемьюстами рыцарями, и по недосмотру легата и церковного войска, стороживших его у Сан Донино (а маршал легата был подкуплен), двинулся в Лукку. К нему присоединились двести рыцарей от мессера Пассерино, правителя Мантуи и Модены, так что Каструччо получил подкрепление в количестве тысячи немецких и прочих чужеземных рыцарей.

<p><strong>305. О ТОМ ЖЕ САМОМ</strong></p>

Когда войско находилось в Поццевере, мессер Рамондо вздумал исправить свою оплошность, которая помешала войску расположиться на берегу между Монтекьяро и Поркари, но вместе этого стал громоздить ошибку на ошибке. 11 сентября он отправил своего маршала и мессера Урленбаха, немца, с сотней рыцарей сопровождать саперов, которые должны были выровнять площадку в версте от лагеря. Стоявший на холме Каструччо отрядил по очереди несколько частей своего войска, чтобы они напали на охрану саперов, а затем, построив свои боевые порядки, обрушился на них сверху. Схватка постепенно разгоралась, потому что из флорентийского лагеря по собственной воле, без всякого приказа, туда стянулись две с лишним сотни рыцарей; это были самые лучшие воины из французов, немцев и флорентийцев. Навстречу им вышли люди Каструччо, и между ними завязалась самая замечательная и продолжительная стычка, какую помнят в Тоскане, длившаяся много часов, в ходе которой обе стороны четырежды отступали, снова собирались с силами и вступали в бой, как бывает в турнирах. Флорентийский отряд, насчитывавший немногим более трехсот всадников, выдержал натиск людей Каструччо и отбросил их, хотя их было более шестисот, и победа осталась бы за ним, если бы мессер Рамондо прислал им подкрепление или двинулся на врага с главными силами, но он отошел на край равнины, где был ров и небольшая площадка, через которую построенные к бою шеренги не смогли бы пройти безопасно и не рассыпавшись. Каструччо, наблюдавший за ходом битвы с холма, навалился со своим войском на флорентийцев, но доблестные рыцари выдержали его атаку и отбросили противника на порядочное расстояние, причем сам Каструччо был сбит с коня и ранен, как и большинство его солдат. В конце концов из-за численного перевеса противника и наступления ночи, флорентийские воины отступили к своему стану, потеряв, однако, около сорока рыцарей убитыми и пленными, в том числе мессера Урленбаха, немецкого рыцаря, захваченного вместе с двенадцатью всадниками, сражавшимися под его знаменем, мессера Франческо Брунеллески, недавно произведенного в рыцари, Джованни ди мессер Россо делла Тоза и нескольких французов. Многие были ранены в лицо. Каструччо потерял немало убитых, но пленных из его людей не было, потому что поле боя осталось под конец за ним. Зато в лагерь флорентийцев сбежалось больше сотни неприятельских лошадей без всадников — их тянуло к ровному месту. Хотя к вечеру оба войска отступили, до ночи они простояли в боевой готовности, трубами вызывая друг друга на битву, чтобы не уронить своего достоинства, но ночью каждое отошло к своим палаткам. После первого дня у флорентийцев наступил упадок боевого духа, и они не стремились уже столь отважно в битву, потому что не верили в своего полководца и понесли значительные потери. Каструччо же, который не дремал, приободрился после одержанной победы и ожидал прибытия подмоги из Ломбардии. Имея в виду невыгодное расположение флорентийского лагеря, он принял мудрое решение: задержать мессера Рамондо, затеяв ложные переговоры между ним и его советниками, с одной стороны, и владельцами замков в Вальдиньеволе, с другой. Из-за переговоров и начавшихся дождей вопреки бесконечным настояниям из Флоренции и из лагеря, где многие понимали свое пагубное положение, флорентийцы не трогались с места, что было на руку Каструччо.

<p><strong>306. О ТОМ ЖЕ САМОМ</strong></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники исторической мысли

Завоевание Константинополя
Завоевание Константинополя

Созданный около 1210 г. труд Жоффруа де Виллардуэна «Завоевание Константинополя» наряду с одноименным произведением пикардийского рыцаря Робера де Клари — первоклассный источник фактических сведений о скандально знаменитом в средневековой истории Четвертом крестовом походе 1198—1204 гг. Как известно, поход этот закончился разбойничьим захватом рыцарями-крестоносцами столицы христианской Византии в 1203—1204 гг.Пожалуй, никто из хронистов-современников, которые так или иначе писали о событиях, приведших к гибели Греческого царства, не сохранил столь обильного и полноценного с точки зрения его детализированности и обстоятельности фактического материала относительно реально происходивших перипетий грандиозной по тем временам «международной» рыцарской авантюры и ее ближайших последствий для стран Балканского полуострова, как Жоффруа де Виллардуэн.

Жоффруа де Виллардуэн

История
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное