Читаем Новая Хроника полностью

По возвращении войска во Флоренцию среди горожан началось сильное брожение, потому что гибеллины, находившиеся у власти, отягощали народ непосильными поборами, взысканиями и налогами, не приносившими никакой пользы, ибо гвельфы распространились уже по всему контадо, захватили много замков и угрожали городу, в то время как люди из рода Уберти и прочие знатные гибеллины тиранили народ своими вымогательством, насилиями и несправедливостью. Поэтому в поднявшейся суматохе добрые граждане стали сходиться в церковь Сан Фиренце, но, опасаясь людей Уберти, не решились там оставаться, а перешли в церковь францисканцев в Санта Кроче; вооружившись, они не отваживались сложить оружие и разойтись по домам, где их могли призвать к ответу городские власти и где на них могли напасть Уберти и другие нобили. Поэтому, не слагая оружия, они двинулись к укрепленным жилищам Анкиони у Сан Лоренцо и, оставшись здесь, сместили флорентийского подеста и всех чиновников, назначив вместо них тридцать шесть предводителей народа. Не встретив никакого отпора, они учинили народное правление со своими уставами и порядками и избрали мессера Уберто да Лукка капитаном народа[407], так что он стал первым капитаном во Флоренции; кроме того, были назначены двенадцать старейшин, по двое от каждой сестьеры, составившие совет капитана и руководившие действиями народа, они собирались в домах Аббатства, над воротами, ведущими к церкви Санта Маргерита, но ели и спали дома. Все это произошло 20 октября 1250 года. Тогда же капитан распределил между командирами двадцать знамен в соответствии с разделением народа на отряды в зависимости от рода оружия и места жительства, по несколько приходов сразу, так что по тревоге все горожане должны были стекаться под знамена своих отрядов, а затем под знамя капитана. Установили, что на этот случай у него будет особый колокол на Львиной башне, а главное знамя будет наполовину белым, наполовину алым. На отдельных знаменах были следующие изображения: в сестьере Ольтрарно — на первом белая лестница на алом поле, на втором — черный бич на белом поле, на третьем — белый квадрат с алыми раковинами на голубом поле, на четвертом — зеленый дракон на красном поле. В сестьере Сан Пьеро Скераджо первое знамя имело на голубом поле желтую, как бы золоченую колесницу, второе — черного быка на желтом поле, третье — черного льва, стоящего на задних лапах на белом поле, четвертое — фигуру отваги, то есть состояло из чередовавшихся черных и белых полос, это было знамя Святого Аполлинария. В сестьере Борго на первом знамени изображалась зеленая змея на желтом поле, на втором — на белом поле черный орел, на третьем — конь без узды, покрытый белой попоной с красным крестом, на зеленом поле. В сестьере Сан Бранкацио на первом знамени был лев, стоящий на задних лапах, своего природного цвета — на зеленом поле, на втором — такой же лев красного цвета на белом поле, на третьем — лев белого цвета на голубом поле. В сестьере Соборных ворот первое знамя имело золотого льва на голубом поле, второе — зеленого дракона на желтом поле, третье — голубого льва на задних лапах в короне на белом поле. В сестьере ворот Сан Пьеро на первом знамени было изображение двух красных ключей на желтом фоне, на втором — круглые колеса черного и белого цвета, третье снизу имело черные точки, а сверху было красным.

Точно так же, как в городе, во всех приходах контадо, которых было девяносто шесть, народ учредил гербы и знамена, а также товарищества, чтобы они приходили друг к другу на выручку и участвовали в случае надобности в городском ополчении. Так во Флоренции установился порядок первого народовластия и, чтобы укрепить его, начали строить дворец с башней, который сооружен из обтесанных камней и находится за Аббатством на площади Святого Аполлинария. До этого у флорентийской коммуны не было своей резиденции и Синьория заседала то в одном месте, то в другом. Когда народ стал управлять государством, то для упрочения его власти решено было укоротить высоту находившихся во Флоренции башен до пятидесяти локтей (а многие из них достигали ста двадцати локтей)[408], что и было выполнено, и, кроме того, окружили каменной стеной часть города по ту сторону Арно.

<p><strong>40. О ВОЕННЫХ ЗНАМЕНАХ ФЛОРЕНТИЙСКОЙ КОММУНЫ</strong></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники исторической мысли

Завоевание Константинополя
Завоевание Константинополя

Созданный около 1210 г. труд Жоффруа де Виллардуэна «Завоевание Константинополя» наряду с одноименным произведением пикардийского рыцаря Робера де Клари — первоклассный источник фактических сведений о скандально знаменитом в средневековой истории Четвертом крестовом походе 1198—1204 гг. Как известно, поход этот закончился разбойничьим захватом рыцарями-крестоносцами столицы христианской Византии в 1203—1204 гг.Пожалуй, никто из хронистов-современников, которые так или иначе писали о событиях, приведших к гибели Греческого царства, не сохранил столь обильного и полноценного с точки зрения его детализированности и обстоятельности фактического материала относительно реально происходивших перипетий грандиозной по тем временам «международной» рыцарской авантюры и ее ближайших последствий для стран Балканского полуострова, как Жоффруа де Виллардуэн.

Жоффруа де Виллардуэн

История
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное