Ноль в поисках палочки

При этом он смекнул, что ляпнул что-то не то. Смутился и быстренько сбежал на работу. Телохранители вежливо потомились в прихожей, потом Анна Семеновна утащила их пить кофе с булочками с корицей на кухню, а подруги сумели привести себя в порядок. Булочек им уже не досталось, но по чашке кофе они получили.

— Куда едем в первую очередь? — поинтересовалась у подруги Мариша.

— К жене Карена, — сказала Инна.

— Может быть, лучше к матери? — предположила Мариша.

— Они живут в одной квартире, — ответила Инна. — Правда, сейчас лето. Они могут быть за городом.

Но жена, а вернее сказать, вдова Карена оказалась дома. На вид она была русской. Натуральной блондинкой со светлыми зелеными глазами. Лишь черные ресницы и брови да легкая горбинка на носу выдавали в ней примесь какой-то южной крови.

— Вы ко мне? — удивилась она, узрев на пороге своей квартиры двух подруг в сопровождении четырех телохранителей.

— Мы к вам по поводу вашего мужа, — пояснила ей Инна.

— Боже мой! — ахнула женщина, не сводя взгляда с застывших позади подруг четырех дюжих парней. — Только не говорите, что у него еще и долги имелись! Сразу вам говорю, я платить не в силах. Он никогда не давал мне ни копейки. Все деньги я получала через свекровь. Честное слово! И ваши амбалы тут ничем вам не помогут. У меня денег нет!

— Ой, что вы! — воскликнула Инна. — Эти ребята не с нами. Мы к вам из редакции журнала «Санкт-Петербург». Отдел «Родственники известных людей». Наша будущая статья так и будет называться. Редактор уже и деньги выделил, и полосу под нее.

— Так вы хотите написать про Карена? — удивленно воскликнула женщина и, немного подумав, добавила: — Поздненько вы спохватились. Карен погиб почти полгода назад. Мне кажется, все возможное газетчики — и наши, и зарубежные — из этой темы уже вычерпали.

— Нет, нет, — замотала головой Инна. — Наша статья будет совсем в другом роде. Разумеется, о Карене, но как бы глазами его родственников. Я же вам говорила. Вы, и его мать, и другие родственники рассказывают о Карене, каким он был при жизни.

— Каким он был при жизни? — со странным смешком повторила женщина. — Что же, проходите!

Она провела девушек в глубь большой старой питерской квартиры. Телохранители, покорно изображающие посторонних граждан, вынуждены были остаться на лестничной площадке.

— Нам повезло, что свекрови сейчас нет дома, — сказала вдова Карена подругам. — Иначе она никому и слова не дала бы сказать. Принялась бы обмазывать своего сыночка медом с головы до ног. Простите, я сразу же не представилась! Луиза. Извините, обычно за мной такого не водится. Но вы меня ошарашили.

Луиза усадила подруг в глубокие кресла, села сама и задумалась.

— Мы ознакомились со всеми статьями, в которых было написано о гибели вашего мужа, — чтобы подбодрить женщину, сказала Инна.

Реакция той выглядела довольно странно. При слове «муж» губы Луизы сложились в презрительную усмешку.

— Да какой там муж! — фыркнула она. — Боже мой! Муж! Если честно, то муж из Карена был ужасный. Повезло вам, девочки, что моей свекрови сейчас дома нет. Но я вам уж расскажу. Отведу душу! Слушайте, какова была моя жизнь с этим человеком. Это была не жизнь, а ад.

Инна с Маришей переглянулись. Во всех газетах, которые они прочли, все журналисты в один голос кричали, каким прекрасным сыном, мужем, братом и прочее, и прочее был погибший музыкант. И хотя личная жизнь четы Мурзанян подруг не слишком интересовала, они приготовились внимательно слушать, надеясь извлечь из рассказа вдовы что-нибудь полезное для себя.

— Все самое худшее в моей жизни началось с тех пор, как у Карена появились деньги, — начала рассказывать Луиза. — Сначала наша с ним жизнь омрачалась лишь одним — его матерью. Уж не знаю, за какие такие грехи, но она меня невзлюбила с самого начала. А Карен всегда в спорах становился на сторону матери. Меня это бесило хотя бы потому, что мать Карена решительно не видела в своем сыночке ни единого изъяна.

— А вы видели? — поинтересовалась Инна.

— Мне они открылись очень скоро после нашей свадьбы, — кивнула Луиза. — Но я наполовину армянка. И разводы у нас в семье, как и в семье Карена, не приветствуются. Поэтому я оставалась с мужем, но счастливой себя при этом совсем не чувствовала. Детей нам бог не дал, в этом свекровь тоже всегда винила меня, но никак не своего дорогого сыночка. Хотя лично я за долгие годы, прошедшие в мучительных попытках зачать ребенка, прошла все обследования, какие только возможны. Я была здорова. А вот Карен… Он так и не пожелал сдать ни единого анализа. И при этом все в семье все равно продолжали обвинять меня в бездетности.

— Это несправедливо, — сочувственно заметила Мариша, пытаясь понять, сколько же лет Луизе.

Когда она открыла им дверь, подругам показалось, что перед ними совсем юная женщина. Но теперь они видели, что Луизе хорошо за тридцать. Возможно, тридцать пять или даже тридцать семь. Что и говорить, возраст для рождения наследника, а особенно первенца, уже почти критический.