Ночной вызов

Слова были бестактными, но Пескишев произнес их умышленно, чтобы хоть как-то отомстить за Бобарыкина, которого, по его глубокому убеждению, на пенсию отправили из-за Пылевской. Ректор, бесспорно, расчищал для нее дорогу. Он планировал строительство нового общежития для студентов и наверняка рассчитывал на помощь мужа Пылевской.

Зоя Даниловна заявила, что не ожидала от Пескишева такого оскорбительного выпада.

- За последние пять лет вы не опубликовали ни одной научной работы. Статьи, опубликованные вами ранее, не заслуживают серьезного внимания, так как являются всего лишь фрагментами давно защищенной кандидатской диссертации. На что вы можете рассчитывать?

- Я много работаю, - смутилась Пылевская.

- Возможно, где-то вы много работаете, но только не на кафедре. Что же вы делаете? Поговорим откровенно. К декану зайдете, в партбюро заглянете, в месткоме посидите. Согласитесь, что для преподавателя института этого маловато.

- Разве я не знаю, почему вы со мною так говорите? Это вы мне за выговор мстите, - ошеломила Пылевская Пескишева.

- Выговор? За что? За какие такие подвиги?

- За необоснованный эксперимент на больной. За нарушение положения Минздрава о внедрении в практику новых методов лечения.

- Ну, благодарю вас за приятный сюрприз по случаю начала нового учебного года. А что касается мести, то позвольте вам сказать, что вы говорите чушь, в которую сами не верите. Вам не мстить, а жалеть вас надо, что размениваете свою жизнь на пустяки. Бегаете, суетитесь, шумите. Работать надо, голубушка, работать...

- О себе лучше подумайте, - ядовито посоветовала Пылевская. - Неужели вы не замечаете, что не вписываетесь в институтский коллектив? Разыгрываете из себя героя нашего времени, а на самом деле донкихотствуете.

- Благодарю вас, дорогая Зоя Даниловна.

- Не называйте меня дорогой! - взвизгнула Пылевская. - Какая я вам дорогая! Будьте добры называть меня, как положено.

- Нет, все-таки дорогая. Должен же я вас поблагодарить за то, что вы сравниваете меня с благородным рыцарем Дон Кихотом.

Пылевская вытерла слезы и несколько успокоилась, поняв, что Пескишева не переговоришь и не переубедишь.

- Если вы думаете, что я ожидала от вас другого ответа, то ошибаетесь, - холодно проговорила она. - Я была готова к отказу, но хотела выполнить все формальности. Должна вас огорчить, вы переоцениваете свои возможности. Не следует забывать, что при решении этого вопроса последнее и главное слово принадлежит не вам.

Пескишев прекрасно понимал, что решающее слово принадлежит не ему, а ученому совету, который проголосует так, как ему порекомендует конкурсная комиссия, а комиссия будет руководствоваться указаниями ректора. Считая дальнейший разговор с Пылевской бесплодным, он все же решил поставить ее на место.

- Я не сомневаюсь, что ректорат будет рекомендовать вас. Возможно, и ученый совет поддержит вашу кандидатуру. Только мое мнение о вас не изменится.

- Вы грубиян! - вспыхнула Зоя Даниловна. - Я буду на вас жаловаться! Вы меня оскорбили!

- Отнюдь нет. Я просто ясно высказал свое мнение о вас. Что касается ваших угроз, то можете приводить их в исполнение. Жалуйтесь. Если хотите, я вам даже подскажу, куда лучше всего пойти.

- Куда?

Пескишев подошел к Пылевской и прошептал на ухо адрес, по которому ей следовало отправиться. Зоя Даниловна отпрянула от него как ужаленная.

- Безобразие! Хамство! - взвизгнула она. - Сказать такое женщине! Да мне муж никогда ничего подобного не говорил!

- Я не муж, а профессор, а потому решил вам сказать то, что давно пора было сказать вашему мужу.

- Господи! Надо же! Ну, я вам этого не прощу! Вы еще пожалеете об этом, - сдерживая бешенство, прошипела Пылевская и, смерив Пескишева презрительным взглядом, выбежала из кабинета.

Пескишев немного остыл. Сидя в кресле, он подумал, что с этой кикиморой можно было поговорить и поделикатнее, но он не мог простить ей уход Ивана Ивановича. Он был раздражен и отвел душу на Рябинине, который не вовремя открыл дверь его кабинета.

- Что тебе надо? Ты что, не можешь постучать, как это делают все приличные люди?

- Федор Николаевич, - оправдывался Рябинин, - вы же сами говорили, чтобы я входил к вам без стука.

- Мало ли что я говорил! Порядок есть порядок, и будь добр его придерживаться. Ясно?

Рябинин извинился. Облаяв ни за что ни про что своего сотрудника, Пескишев несколько успокоился и уже примирительным тоном поинтересовался, что ему надо.

- Пришел узнать, не случилось ли чего. А то какие-то сомнительные звуки доносились в ассистентскую из вашего кабинета. Думал, может, нужна моя помощь.

- Ну, Сергей, ты и нахал. И в кого ты только пошел?

- Стараюсь, Федор Николаевич, подражать шефу. Должна же быть преемственность поколений.

- Ну, слава богу. Вроде полегчало. А то эта каракатица довела меня...

- Простите, но и вы ее довели. В ординаторской валидол сосет. Может, и вам нужен, я прихватил.

- Ладно, обойдется без валидола. Когда ехать в колхоз?

- Завтра.

- Смотри, если нужно, можешь прихватить Женю. Надеюсь вместе веселее будет.

- Вот это шеф так шеф. Понимает, что к чему, - обрадовался Рябинин.