Ночной вызов

- Самодеятельность или что? Я ведь тоже пою. Хотите, вместе с ним? предложила Маня. - Как только песня называется, не пойму.

- Не-е-е-ме-е-е-шай! - с трудом выдавил студент.

- Тоже мне "не мешай"! - передразнила его Маня. - Как же это он поет, если слова выговорить не может?

- Занимайся, Маня, своим делом, - остудил ее рвение Пескишев. - Я экзамен принимаю.

- По пению, что ли? Ничего себе экзамен! Горлопанит на всю клинику, как недорезанный бык, аж больные перепугались. Вон собрались у двери, беспокоятся.

Пескишев приоткрыл дверь и попросил больных разойтись по палатам. Ушла и Маня. Оставшись наедине со студентом, он вновь спросил, какую поставить ему оценку. Но студент молчал.

- Отлично, что ли?

Парень отрицательно замотал головой.

- Почему? - удивился Пескишев. За все время работы в институте он не встретил никого, кто бы возражал против такой отметки, повысить просили многие, понизить - никто.

- Смеяться будут, - тихо сказал студент.

- Над кем?

- Над вами, что пять поставили. Поставьте лучше три.

Пескишев рассмеялся, поставил "хорошо" и протянул студенту зачетную книжку. Посоветовал ему лечиться и заверив, что заикание - дело поправимое, он попросил его зайти в ассистентскую и пригласить в кабинет Бобарыкина. Тот кивком заверил, что понял, и, попрощавшись, вышел.

В ожидании Бобарыкина Федор Николаевич стал просматривать почту. В основном это были письма от больных. Одни писали ему лично, другие на институт, как это бывает, когда не знают, к кому конкретно надо обратиться. Одни просили о консультации, другие - принять на стационарное лечение. Были приглашения на научные конференции, сообщения о публикации статей и отказы... Его внимание привлек конверт, на котором адрес был написан женским почерком. Создавалось впечатление, что женщина с большим старанием выводила каждую букву.

Вскрыв конверт, Пескишев извлек небольшой, аккуратно сложенный лист бумаги и прочел:

Дорогой профессор!

Благодарю вас за помощь, оказанную мне, и прошу назначить день, когда я могла бы явиться к вам. С нетерпением жду вашего ответа.

Ира Дубравина.

Ниже был обратный адрес.

Как Пескишев ни ломал голову, он так и не смог вспомнить автора письма. Ни имя, ни фамилия ему ничего не говорили. В конце концов он написал краткое письмо, указав день и час, когда сможет принять женщину.

Он заклеивал конверт, когда в кабинет зашла Зоя Даниловна.

- Здравствуйте, Федор Николаевич, с возвращением из отпуска. Поздравляю с началом учебного года. Рада, что вы вернулись, а то тут накопилось много неотложных дел, которые без вас никак нельзя решить, - фонтанирующее многословие Пылевской вернуло Пескишева к действительности, и он сразу же забыл о письме.

Ответив на приветствие Пылевской, Пескишев поинтересовался, что за "неотложные дела" она имеет в виду.

Зоя Даниловна сказала, что объявлен конкурс на вакантную должность доцента и хотела бы просить его поддержать ее кандидатуру.

- Позвольте, позвольте, - удивился Пескишев. - Откуда у нас вакантная должность доцента?

- Как откуда? Иван Иванович ушел на заслуженный отдых.

- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Разве его нет в клинике?

- Неужели вы ничего не знаете?

- А что я должен знать? С ним что-нибудь случилось?

- Нет, ничего особенного. В конце учебного года Бобарыкин рассчитался, оформил пенсию и больше не появлялся в институте. Теперь на его место объявлен конкурс. Вот я и решила с вами посоветоваться.

Сообщение Пылевской огорчило Федора Николаевича. Что же произошло? Неужели Иван Иванович не послушался его совета? Зачем оформил пенсию, ничего не сообщив ему? Почему ректор так поспешно объявил конкурс на освободившуюся должность, не посоветовавшись с ним? "Конечно, он может объяснить это тем, что меня не было в Энске, что надо быстрее укомплектовать штат кафедры, подумал Пескишев. - Да мало ли что он скажет и будет прав. А мне придется с этим согласиться".

- Так что же вы скажете, Федор Николаевич? - прервала его мысли Пылевская. Это вызвало раздражение, и Пескишев не смог его скрыть.

- Вы? На должность доцента?

- Да, я! Ректорат считает мою кандидатуру наиболее подходящей.

- Возможно. Но, честно говоря, я лично хотел бы иметь на этой должности другого человека.

Пылевская опешила - подобного ответа она не ожидала. Краска залила ее лицо, руки задрожали, но, сдержав вспышку гнева, она спокойно спросила:

- Позвольте спросить, почему?

- Какой из вас доцент, если за все время нашей совместной работы вы не прочитали ни одной лекции студентам? Доцент должен читать курс лекций, а вы к нему совершенно не готовы. Числиться доцентом вы, конечно, сможете, а работать за вас кто будет? Я? Так, что ли? Ну, а если мне придется куда-нибудь отлучиться, кто же заменит меня?

- Я постараюсь подготовиться, - сказала Пылевская.

- Нам нужен подготовленный преподаватель, а не стажер. У вас было достаточно времени, чтобы разработать курс лекций, однако раньше вы этим не занимались. А сейчас... прошу прощения, если мне не изменяет память, вам ведь тоже вот-вот на пенсию.