Ночной дозор

– А что, на детей мода как на платья?

– Я вам вот что скажу. – Мистер Манди вытряхнул ветчину и соскребал желе. – Чего у нас не было, так это детских колясок. Случись где увидеть, вот уж была диковина. Это был шик. Моих кузин возили в угольной тележке. И ребятишки раньше начинали ходить. В мое время дети зарабатывали себе на жизнь.

– Велосипед вам никогда не устраивали, дядя Хорас? – спросил Дункан.

– Велосипед? – заморгал мистер Манди.

– Никакой детина не поджигал бумажку в пальцах, чтобы вы шибче перебирали ногами?

– Да ну тебя!

Все рассмеялись. Пустую банку отставили в сторону. Мистер Манди достал платок, коротко и трубно высморкался, затем встряхнул, укладывая в старые складки, и аккуратно спрятал в карман. Перед тем как отправить в рот сэндвич и лист салата, он разрезал их на крохотные кусочки. Когда Вив оставила поднятой крышку горчичницы, он ее прихлопнул. Однако по окончании трапезы сгреб в руку остатки мяса с желе и скормил кошке, позволив ей вылизать ладонь от костяшек до ногтей.

Кошка все прикончила и замяукала, прося еще. Мяуканье было тонкое, писклявое.

– Прям как булавки втыкает, – сказал Дункан.

– Какие булавки?

– Ощущение, что меня насквозь прокалывают.

Мистер Манди не понял. Потрепал кошку по голове.

– Ой, смотри, раздерет она тебя, когда терпение кончится. Правда, Киса?

На десерт был кекс; едва с ним справились, мистер Манди и Дункан встали, чтобы убрать со стола. Вив сидела скованно, наблюдая, как они носят посуду; вскоре оба скрылись в кухне, оставив ее одну. Тяжелые двери звуков не пропускали; в комнате было тихо и невероятно душно, шипели газовые лампы, в углу размеренно тикали высокие напольные часы. Они шли натужно, словно их внутренности закостенели, как суставы мистера Манди, либо их тоже угнетала старомодная атмосфера дома. Вив сверила большие часы с наручными. Без двадцати восемь... Как медленно здесь тянется время. Совсем как на службе. Вот ведь несправедливость! А когда не нужно – летит без оглядки.

Нынче все же появилось развлечение. Мистер Манди уселся в кресло у камина, что всегда делал после ужина, а Дункан попросил, чтобы Вив его подстригла. Они ушли в кухню. Дункан расстелил на полу газету, в центре поставил стул. Налил в миску теплой воды, за воротник рубашки заткнул полотенце.

Вив окунула в воду расческу, смочила брату волосы и начала стричь. Ножницы были старые, портняжные; бог ведает, зачем они сдались мистеру Манди. Возможно, он сам себя обшивал, с него станет. Под ногами хрустела газета.

– Не слишком коротко, – попросил Дункан, прислушиваясь к щелканью ножниц.

Вив повернула его голову:

– Сиди спокойно.

– В прошлый раз ты обкорнала.

– Стригу как умею. Может, ты не знаешь, но существует такая вещь, как парикмахерская.

– Не люблю парикмахерских. Всегда кажется, что из меня нарубят начинку для пирога.⁶

– Не дури. На кой ты им.

– Думаешь, из меня выйдет невкусный пирог?

– В тебе мало мяса.

– На сэндвич-то сгожусь. Или меня можно закатать в банку. А потом... – Дункан повернулся и озорно стрельнул глазом.

Вив снова выпрямила ему голову:

– Криво же получится.

– Пускай, любоваться некому. Разве что Лену с фабрики. У меня обожателей нет. Я не ты...

– Заткнись, а?

Дункан рассмеялся.

– Дядя Хорас не слышит. Да ему все равно. Его это не тревожит.

Вив перестала стричь и уперла концы ножниц брату в плечо.

– Ты не проболтался, Дункан?

– Нет, конечно.

– Не вздумай!

– Зуб даю. – Дункан лизнул палец, чиркнул себя по груди и с улыбкой воззрился на сестру.

Вив не улыбалась.

– Этим не шутят.

– Раз этим не шутят, почему ты это делаешь?

– Если папа узнает...

– Вечно ты думаешь о папе.

– Кто-то должен о нем думать.

– У тебя своя жизнь, разве нет?

– Думаешь? Порой я сомневаюсь.

Вив стригла молча – не успокоившись, не выговорившись; ей даже хотелось, чтобы брат и дальше ее поддразнивал, ибо кроме него поделиться было не с кем, он – единственный, кому она рассказала... Но момент был упущен; Дункан отвлекся – наклонив голову, разглядывал влажные темные прядки на газете под стулом. Они падали завитками, но, высыхая, разваливались на пушистые волоски. Дункан поморщился.

– Вот ведь странно, – сказал он. – На голове волосы смотрятся так красиво, но становятся мерзкими, едва их отрежут. Ты должна взять локон, Ви, и носить в медальоне. Вот как поступила бы примерная сестра.

Вив опять выпрямила его голову, уже не так ласково.

– Сейчас устрою тебе примерную сестру, если не угомонишься.

Дункан дурашливо заныл:

– Ой, мне устроили примерную сестру!

Оба рассмеялись. Стрижка закончилась, Дункан отодвинул стул и открыл дверь черного хода. Вив достала сигареты; они вдвоем сидели на крыльце, глазели на улицу, курили и болтали. Дункан рассказал о визите к мистеру Леонарду, об автобусных пересадках и всяких маленьких приключениях... Небо походило на воду, в которую вылили чернила: расползалась темнота, одна за другой появлялись звезды. Почти новая луна красовалась стройным идеальным полумесяцем. Пришла кошка, позаплеталась вокруг ног, а затем повалилась навзничь и стала кататься, вновь придя в исступленный восторг.