Ночной дозор

Кей шла по Лавендер-Хилл. Она ходила весь день и весь вечер. Сделала огромный круг: от Уондсвортского моста до Кенсингтона, дальше в Чизуик, потом через реку в Мортлейк и Патни, а теперь обратно к дому мистера Леонарда – осталось две-три улицы. Чуть раньше она поравнялась и заговорила со светловолосой девушкой. Не особо привлекательной.

– Диву даюсь, как вам удается так быстро идти на высоких каблуках, – сказала Кей.

– Привычка, – беспечно ответила девушка. – Ничего такого. И вы бы сумели.

Она смотрела перед собой, не поворачиваясь к Кей. Спешит на свидание, сказала девушка.

– Говорят, хорошее упражнение для ног, – не отставала Кей. – Вроде верховой езды. Улучшает форму.

– Точно не скажу.

– Ваш дружок, наверное, сказал бы.

– Надо будет спросить.

– Странно, что еще не сказал.

Девушка рассмеялась:

– Что-то все вас удивляет, а?

– Просто, глядя на вас, иначе не подумаешь.

– Да ну?

На секунду девушка встретилась с Кей взглядом; нахмурилась, не понимая, совсем не понимая...

– Вон мой дружок! – Она помахала девушке на другой стороне улицы. Свернула к бордюру, глянула по сторонам и перебежала через мостовую. Светлые подошвы туфель на высоких каблуках мелькали, точно лапы скачущего кролика.

Девушка не сказала ни «до свиданья», ни «пока», вообще ничего; не оглянулась. Она уже забыла про Кей. Подхватила приятельницу под руку; они свернули за угол и скрылись.

2

– Где ж твоя милашка? – спросил Лен, сидевший по другую сторону верстака. Он имел в виду миссис Александер, хозяйку свечной фабрики в Шепердз-Буш. – Припаздывает нынче. Что, поцапались?

Дункан улыбнулся и покачал головой, словно говоря: кончай дурить.

Лен не унимался. Подтолкнул соседку и сказал:

– Дункан и миссис Александер полаялись. Застукала его, когда он строил глазки другой девушке.

– Он у нас известный сердцеед, – добродушно откликнулась женщина.

Не отрываясь от работы, Дункан опять покачал головой.

Было утро субботы. За верстаком двенадцать работников делали ночники: фитиль с металлическим держателем продевали сквозь восковой валик, который помещали в негорючий корпус и затем отправляли упаковщикам. В центре верстака двигалась ременная лента – увозила готовые ночники к ожидавшей тележке. Ролики ленты стучали и периодически скрипели, не очень громко, но в сочетании с шипеньем и лязгом свечных машин, стоявших в другой половине цеха, создавали неуютный шум, когда, обращаясь к соседу, приходилось слегка повышать голос. Дункан предпочитал изъясняться улыбкой и жестами. Бывало часами он не произносил ни слова.

А вот Лен молчать не мог. Не добившись толку от Дункана, он собрал с верстака обрезки воска, скатал их в шарик, размял и через минуту вылепил женскую фигурку. Работал сноровисто, при этом сосредоточенно хмурился, морщил лоб и оттопыривал нижнюю губу. Фигурка разгладилась и округлилась. Лен снабдил ее непомерными грудями и бедрами, а также волнистой шевелюрой. Сначала показал Дункану: миссис Александер! Затем передумал и окликнул девушку в конце верстака:

– Уинни, глянь! Это ты!

В его руках фигурка двинулась по верстаку, вихляя бедрами.

Уинни взвизгнула. Лицо девушки было изуродовано; расплющенный нос и вдавленный рот заставляли ее гундосить.

– Эва, чего сотворил! – сказала она подругам.

Девушки засмеялись.

Лен добавил воску на груди и заднице. Фигурка жеманничала.

– О бэби! О бэби! – произнес Лен дурашливым бабьим голосом. – Вот как ты гуляешь с мистером Чампионом! – Он говорил о фабричном мастере, кротком человеке, которого девицы весьма терроризировали. – Так ты ходишь! Уж я-то знаю. А вот чего делает мистер Чампион! – Лен уложил фигурку на сгиб руки и страстно расцеловал, затем пальцем пощекотал ей в развилке ног.

Уинни опять взвизгнула. Лен смеялся и тыкал палец фигурке между ног; наконец пожилая работница резко его одернула. Смех перешел в хихиканье. Лен подмигнул Дункану и тихо, чтобы женщина не слышала, сказал:

– Просто ей хочется, чтоб это была она. – Он смял фигурку в комок и бросил в тележку с отходами.

Лен вечно похвалялся своими подвигами с девушками. Ни о чем другом не говорил.

– Если б захотел, я б впендюрил этой Уинни Мейсон, – не раз заявлял он. – Интересно, каково ее поцеловать? Наверное, все равно что чмокнуть собачью жопу.

Он уверял, что вечерами водит девушек в Холланд-парк и трахает. Подробно все описывал, невероятно гримасничая и подмигивая. С Дунканом Лен держался как старший, хотя ему было всего шестнадцать. На его цыганистом конопатом лице ярко выделялись пухлые розовые губы. В улыбке они открывали очень ровные белые зубы, контрастировавшие со смуглой крапчатой физиономией.

Сейчас, закинув руки за голову, он раскачивался на задних ножках табурета. Взгляд его лениво обегая цех в поиске какого-нибудь развлечения. Вскоре он оживился и, пригнувшись к верстаку, шепотом крикнул работницам:

– Эй, миссис А. пришла! С ней два мужика!