Смерти привычны такие штуки.Дорс отошел, и достался Лукикрасный галстук, — а воскресный наряди свитер взял себе Луви Лат,Мекки — вельветовые брюки.На пятый день, чуть взошел прилив,явился Дорс, до дома доплывбез челнока, без паруса даже,появился впервые на общем пляже,словно купальщик — строен, красив.Явился Дорс к пепелищам отчим,подобно тем, с «Биркенхэда», и прочим,лишь достались креветкам глаза и носсловно гурманам с «Дос Милагрос»,до деликатесов охочим.Испугались купальщики — только ль они?Луви Лат отбросил край простыни,потому как бояться мертвого — глупо,и, хоть море сорвало сандалии с трупа,опознал его большие ступни.Под вечер из Барскибоса пришли,из поселков других — вблизи и вдалибратья и сестры путем печальным,друзья и подруги с питьем поминальным,ибо рыбак доплыл до земли.«Маловеры, зачем потупляете взор?Великая тишь нисходит в простор».«Часы, недели, месяцы, годы…»Листва летит, шум непогоды.«День Господень приходит как вор».Мы в глине его схоронили сырой,близ моря поставили в общий строй:с Тейсом Фоелом, дедушкой Квикли Книпом,с Джеком Хоррисом и Фердинандо Випомспит сегодня и Дорс Наливай-по-второй.Все так же под утро назад, к «Джоанне»,возвращаются призраки-англичане,на «Биркенхэде» ржут табуны,и птицы морские в небе виднытреугольники траурных писем в тумане.Все так же сверкает луч маякаот мыса Дейнджер — исподтишкамы ищем звезды в небе над морем,вслушиваемся и тихонько вторимразговору прибрежного тростника.