Ночная жизнь моей свекрови

В разгар тихого семейного вечера появляется соседка Зина, которая решила проконсультироваться у врача. Я отлично ее понимаю, намного удобнее спуститься этажом ниже и побеседовать с внимательной Катюшей, чем ехать в районную поликлинику, сидеть там полдня в очереди, а потом общаться с терапевтом, у которого на тебя есть три минуты времени. «Где нашли труп? – кричит Костин в телефон. – Уже бегу!» Вовка хватает с тарелки остатки колбасы и со словами: «Ребята, наверное, жрать хотят, целый день по городу мотылялись», – уносится прочь.

Сережка и Юлечка бурно обсуждают чью-то рекламную кампанию. Они никогда не ругаются по семейным поводам, а вот из-за рабочих разногласий готовы убить друг друга.

В районе полуночи в квартире наконец-то становится тихо. Кирюша с Лизаветой уткнулись в свои компьютеры, Катя, Сережа и Юлечка расползлись по спальням. Костин где-то ловит преступников, гости, слава богу, разбежались, а соседи все же имеют совесть, после полуночи они беспокоят Катерину лишь в экстренных случаях. Собаки спят, я в кровати мирно читаю детектив Смоляковой и до сих пор жалею о непонятно куда пропавшей пачке пельменей. Может, я оставила ее в магазине, когда спешно складывала в пакеты покупки? Вот растеряха! Денег за пачку отдано мало, но меня душит жаба.

«Лампуша, – шепчет Кирюшка, всовывая голову в мою спальню, – совсем забыл! Завтра надо принести в школу мытые овощи, ну, там, свеклу, морковь». – «Зачем?» – вздыхаю я, косясь на будильник. Большая стрелка стоит на цифре шесть, маленькая уютно устроилась между двенадцатью и единицей. «Не знаю», – отвечает Кирюша. «Вам не сказали?» – «Вроде будем делать игрушки, как в древние времена, – поясняет мальчик, – если я не принесу овощи, огребу пару».

Лишняя двойка Кирюше ни к чему. Я натягиваю халат и иду в кухню. Правда, это гениальная идея – обучить современного восьмиклассника созданию человечков из свеклы и морковки? Интересно, кто из педагогов столь креативен? Впрочем, не стоит задавать себе лишних вопросов, на то они и учителя, чтобы давать родителям побольше заданий.

Я зажигаю свет в кухне и вижу Капу, которая корчится у балконной двери. Меня охватывает страх: мопсиху тошнит! Надо срочно везти ее в ветлечебницу! Но приглядевшись повнимательней, я не могу сдержать гневной тирады: «Вот куда подевались пельмени! Капудель! Ты сожрала всю пачку замороженных «Любительских»! Вместе с упаковкой! Ну и кто ты после этого?»

Капа отчаянно рыдает, мне делается жаль обжору. Я несу мопсиху в ванную, кормлю ее энтеросгелем, мою ей морду, затем убираю кухню, заготавливаю овощи, сую их в портфель Кирюши и ложусь в постель. Пора спать. Но едва мои веки сомкнулись, как в нос ударяет сильный запах противного лекарства. Капе стало намного лучше, и она решила отблагодарить хозяйку, энергично облизывая ей лицо.

И после этого он спрашивает, не испугает ли меня временное присутствие в квартире двух малышей? Да я легко выживу даже со стаей гиббонов, макак и попугаев на вольном выпасе!

– Так как? – спросил меня Макс.

– Пусть племянники живут у нас сколько хотят, – ответила я.

Глава 18

Олег Вайнштейн оказался точен. В офис Мавриковой он вошел ровно в оговоренный час и с порога спросил:

– Нашла мерзавцев?

– Стараюсь изо всех сил, – кивнула я, – садитесь перед ноутбуком и смотрите на фото.

Вайнштейн не стал задавать вопросов, чем еще больше мне понравился. Он молча устроился в кресле и мерно завел:

– Нет, нет, нет.

С каждой секундой мое разочарование росло. Мошенник мог учиться игре на скрипке не в Москве, возможно, он залетный гость.

Но тут Олег заорал:

– Он!

– Вы уверены? – поинтересовалась Рита, а я уставилась на изображение.

Ничего особенного во внешности узнанного бизнесменом парня нет. Узкое лицо, глубоко посаженные темные глаза, коротко стриженные волосы. Ни шрамов, ни родинок, никаких особых примет, если, конечно, не знать про мозоль.

– Я на всю жизнь подлеца запомнил! – стукнул кулаком по столу Олег.

– Ты здесь руками не орудуй! – возмутилась Рита.

– Прости, – опомнился Вайнштейн.

– Сергей Федорович Качанов, – прочитала я, – двадцать один год. Отчислен из училища. Надо же, его выгнали с последнего курса, так обычно не поступают. Что он натворил?

– Здесь сказано: за академическую задолженность по истории музыки, – огласила вердикт Маврикова.

Я удивилась: