Ниже нуля

Проект доктора Арройо — блестящее дополнение к текущему реестру НАСА, и он должен быть одобрен для дальнейшего изучения. Биография доктора Арройо впечатляет, и она накопила достаточно опыта для выполнения предложенной работы.

В случае успеха, это предложение сделает нечто критически важное для программы НАСА по исследованию космоса: уменьшит вероятность возникновения неисправностей, связанных с низким энергопотреблением, неисправностей часов миссии и неисправностей таймера потери энергии в будущих миссиях по исследованию Марса.

Вот в чем проблема: отзывы… положительные. В подавляющем большинстве положительные. Даже от толпы ученых, которые, как я хорошо знаю, питаются быть злыми и язвительными. Наука не кажется проблемой, отношение к миссии НАСА есть, мое резюме достаточно хорошее, и… все не сходится. Вот почему я не собираюсь сидеть здесь и терпеть это дерьмо.

Я захлопываю ноутбук, агрессивно встаю из — за стола и выхожу из кабинета.

— Ханна? Куда ты…

Я игнорирую Карла и иду по коридорам, пока не нахожу нужный мне кабинет.

— Войдите, — говорит голос после моего стука.

Я познакомилась с доктором Мерелом, потому что он был моим непосредственным начальником в АМАСЕ, и он… странный, честно говоря. Очень жесткий. В НАСА полно амбициозных людей, но он, кажется, почти одержим результатами, публикациями, той наукой, которая вызывает большой резонанс. Поначалу я не была его поклонником, но должна признать, что как руководитель он меня только поддерживал. Именно он отобрал меня для участия в экспедиции, и именно он побудил меня подать заявку на финансирование, когда я обратилась к нему с идеей проекта.

— Ханна. Как приятно тебя видеть.

— У вас есть минутка для разговора? — Ему, наверное, около сорока, но в нем есть что — то от старой школы. Может быть, свитер — жилет или тот факт, что он буквально единственный человек, которого я встретила в НАСА и который не называет его по имени. Он снимает очки в металлической оправе, кладет их на свой стол, затем сгибает пальцы, чтобы окинуть меня долгим взглядом. — Это по поводу твоего предложения, не так ли?

Он не предлагает мне сесть, и я не сажусь. Но я закрываю за собой дверь. Я прислоняюсь плечом к дверной раме и скрещиваю руки на груди, надеясь, что мои слова не звучат так, как я себя чувствую, то есть убийственно. — Я только что получила письмо с отказом, и мне интересно, есть ли у вас какие — нибудь… соображения. В рецензии не было отмечено областей, требующих улучшения, так что…

— Я бы не стал об этом беспокоиться, — пренебрежительно говорит он.

Я хмурюсь. — Что вы имеете в виду?

— Это несущественно.

— Я… Правда?

— Да. Конечно, было бы удобно, если бы эти средства были в твоем распоряжении, но я уже обсудил это с двумя моими коллегами, которые согласны с тем, что твоя работа заслуживает внимания. Они распоряжаются другими средствами, на которые Флойд не сможет наложить вето, так что…

— Флойд? — Я подняла палец. Должно быть, я ослышалась. — Подождите, вы сказали Флойд? Йен Флойд? — Я пытаюсь вспомнить, слышала ли я о других Флойдах, работающих здесь. Это распространенная фамилия, но…

Лицо Мерела мало что скрывает. Очевидно, что он имел в виду Йена, и очевидно, что он не должен был говорить о нем, все равно облажался, сделав это, и теперь у него нет выбора, кроме как объяснить мне, на что он намекал.

У меня нет ни малейшего желания спускать его с крючка.

— Это, конечно, конфиденциально, — говорит он после недолгого колебания.

— Хорошо, — поспешно соглашаюсь я.

— Процесс рассмотрения должен оставаться анонимным. Флойд не должен знать.

— Он не узнает, — лгу я. У меня нет никакого плана на данный момент, но часть меня уже знает, что я лгу. Я не из тех, кто не вступает в конфронтацию.

— Очень хорошо. — Мерел кивает. — Флойд был частью комитета, который рассматривал заявление, и именно он решил наложить вето на проект.

Он… что?

Он что?

Не может быть.

— Это звучит неправильно. Йен даже не здесь, в Хьюстоне. — Я знаю это, потому что через пару дней после возвращения из Норвегии я отправилась на его поиски. Нашла его в справочнике НАСА, купила чашку кофе и чай в кафетерии, потом пошла к нему в офис, имея лишь смутные представления о том, что я скажу, почти не нервничая, и…

Я нашла его запертым. — Он в JPL, — сказал мне кто — то с южноафриканским акцентом, когда заметил, что я бездельничаю в коридоре.

— О. Хорошо. — Я повернулась. Сделала два шага в сторону. Затем повернулась обратно, чтобы спросить: — Когда он вернется?

— Трудно сказать. Он был там месяц или около того, чтобы поработать над инструментом выборки для Serendipity.

— Понятно. — Я поблагодарила женщину и на этот раз ушел по — настоящему.

С тех пор прошло чуть больше недели, и я побывала в его офисе… в нескольких случаях. Я даже не знаю, зачем. Да это и не важно, потому что дверь каждый раз была закрыта. Вот откуда я это знаю: — Йен в JPL. Его здесь нет.

— Ты ошибаешься, — говорит Мерел. — Он вернулся.

Я напрягаюсь. — С какого момента?