Ниже нуля

Короткое колебание. — На самом деле, это может занять больше, чем несколько минут. Буря усиливается, и я плохо вижу.

— Йен, почему они послали тебя?

Глубокий вдох. Или вздох. Или пыхтение, громче остальных. — Ты задаешь много вопросов, — говорит он. Не в первый раз.

— Да. Но это довольно хорошие вопросы, так что я собираюсь продолжать задавать еще больше. Например, как…

— Пока я тоже могу задать несколько.

Я чуть не застонала. — Что ты хочешь знать? Любимый концерт? Обзор удобств расщелины? Он предлагает очень мало в плане ночной жизни…

— Мне нужно знать, Ханна, все ли у тебя в порядке.

Я закрываю глаза. Холод словно миллион иголок вонзился мне в кожу. — Да. Я… Я в порядке.

Внезапно звонок обрывается. Помехи, шум, все они исчезают, и я больше не слышу Йена. Я смотрю на свой спутник и обнаруживаю, что он все еще включен. Черт. Проблема на его стороне. Снег становится все гуще, через несколько минут наступит кромешная тьма, и вдобавок ко всему я почти уверена, что на Йена напал белый медведь. Если с ним что — то случится, я никогда не смогу простить себя…

Я слышу шаги по снегу и смотрю на край расщелины. Свет тускнеет с каждой секундой, но я различаю высокий, широкий контур человека в лыжной маске. Он смотрит вниз на меня.

О Боже. Он действительно…?

— Видишь? — глубокий голос Йена говорит, чуть запыхавшись. Он опускает шею, прежде чем добавить: — Это было не так уж и сложно, не так ли?

Глава 6

Космический центр Джонсона, Хьюстон, штат Техас

Шесть месяцев назад

Я удивлена тем, как сильно делает больно письмо, потому что это очень много.

Не то чтобы я ожидала, что меня это обрадует. Это общепризнанный факт, что услышать, что вашему проекту отказано в финансировании, так же приятно, как плюхнуться в унитаз. Но отказы — это хлеб с маслом всех академических путешествий, и с момента начала моей докторской диссертации у меня их было примерно двенадцатьсот фантастических миллиардов. За последние пять лет мне отказывали в публикациях, выступлениях на конференциях, стипендиях, грантах, членстве. Мне даже не удалось попасть в программу неограниченного потребления напитков в Bruegger’s — катастрофическая неудача, учитывая мою любовь к чаю со льдом.

Хорошо то, что чем больше отказов вы получаете, тем легче их проглотить. То, что заставляло меня бить подушки и замышлять убийство в первый год моей докторской диссертации, почти не беспокоило меня в последний. Журнал «Прогресс в аэрокосмических науках» сказал, что моя диссертация недостойна украшать их страницы? Отлично. Национальный научный фонд отказался спонсировать мои постдокторские исследования? Хорошо. Мара настаивает на том, что Rice Krispies Treats, которые я приготовила на ее день рождения, на вкус как туалетная бумага? Эх. Я выживу.

Но этот конкретный отказ глубоко ранит. Потому что мне очень, очень нужны деньги на грант для того, что я планирую сделать.

Большая часть финансирования НАСА привязана к конкретным проектам, но каждый год выделяются свободные средства, которые обычно достаются молодым ученым, предлагающим идеи исследований, которые кажутся достойными изучения. И моя, я думаю, вполне достойна. Я проработала в НАСА более шести месяцев. Почти все из них я провела в Норвегии, в лучшем на Земле аналоге Марса, по колено погрузившись в интенсивную полевую работу, тестирование оборудования, отбор проб. Последние пару недель, с момента возвращения в Хьюстон, я занимала свое место в команде A & PE, и это было очень, очень здорово. Йен был прав: лучшая команда на свете.

Но. Каждый перерыв. Каждую свободную секунду. Каждые выходные. Каждый клочок времени, который я могла найти, я концентрировалась на доработке предложения для своего проекта, веря, что это чертовски отличная идея. И теперь это предложение было отклонено. Это похоже на удар ножом сантоку.

— Что — то случилось? — спрашивает Карл, мой сосед по кабинету, сидя за столом. — У тебя такой вид, будто ты сейчас заплачешь. Или, может быть, выбросить что — то из окна, не могу сказать.

Я не удосуживаюсь взглянуть на него. — Я еще не решила, но буду держать тебя в курсе. — Я смотрю на монитор своего компьютера, просматривая письма с отзывами от внутренних рецензентов.

Как мы все знаем, в начале 2010 года марсоход Spirit застрял в песчаной ловушке, не смог переориентировать свои солнечные батареи на солнце и замерз насмерть из — за нехватки энергии. Нечто подобное произошло восемь лет спустя с Opportunity, который впал в спячку, когда водоворот заблокировал солнечный свет и не позволил ему зарядить свои батареи. Очевидно, что риск потери контроля над роверами из — за экстремальных погодных явлений высок. Чтобы решить эту проблему, доктор Арройо разработала перспективную внутреннюю систему, которая с меньшей вероятностью выйдет из строя в случае непредсказуемых метеорологических ситуаций. Она предлагает построить модель и проверить ее эффективность во время следующей экспедиции на Арктическом аналоге Марса на Шпицбергене (АМАСЕ).