Ниже нуля

— Я влюблена в твои веснушки, — говорю я, прежде чем ущипнуть одну из них на его челюсти. — Я думала облизать их, как только увидела тебя. — Я пробираюсь к впадинке его уха. Он резко выдыхает.

— Когда я увидел тебя, я… — Я присасываюсь к коже его горла, и он запинается. — Я подумал, что ты слишком красива, — заканчивает он, задыхаясь. Его руки пробираются под мою рубашку, вверх по позвоночнику, осторожно обследуют края бюстгальтера. Он пахнет великолепно, чисто, серьезно и тепло.

— Слишком красива для чего?

— Для всего. Слишком красива даже для того, чтобы на тебя смотреть. — Его хватка на моей талии усиливается. — Ханна, ты…

Я прижимаюсь своим пахом к его. Возможно, именно поэтому мы оба говорим так, будто бежим марафон. И в свою защиту скажу, что я действительно хотела, чтобы это был только поцелуй, но да. Нет. Я не остановлюсь, и, судя по тому, как его пальцы погружаются в заднюю часть моих шорт, чтобы обхватить мою ягодицу и прижать меня плотнее к своему твердому члену, он тоже не собирается этого делать.

— Кто — нибудь еще пользуется этим офисом? — спрашиваю я. Я не стесняюсь, но это… хорошо. Без помех, пожалуйста, хорошо. Я не хочу ждать, пока мы не вернемся домой. Я приду через пару минут — это хорошо.

Он качает головой, и я могу заплакать от счастья, но у меня нет времени. Мы как будто играли до этого, а теперь все всерьез. Мы едва целуемся, нескоординированно, расфокусированно, просто прижимаемся друг к другу, и я гонюсь за ощущением его тела против моего, кайфом от того, что он так близко, его эрекция между моих ног, когда мы оба издаем хриплые, хрюкающие, непристойные звуки, когда мы оба пытаемся приблизиться, чтобы получить больше контакта, кожи, тепла, трения, трения, трения, трения, трения, мне нужно больше трения…

— Черт. — Я не могу насытиться. Это не очень хорошая позиция, и я ненавижу это дурацкое кресло, и это сводит меня с ума. Я издаю громкий, взбешенный стон и глубоко впиваюсь зубами в его шею, словно я сделана из жара и разочарования, и…

Каким — то образом Йен точно знает, что мне нужно. Потому что он встает с проклятого кресла с приглушенным: — Все хорошо, все хорошо, я держу тебя. — Он берет меня прямо с собой и делает что — то, что технически можно квалифицировать как уничтожение собственности НАСА, чтобы освободить для нас достаточно места. Мгновение спустя я сижу на столе, и внезапно мы оба можем двигаться, как хотим. Он раздвигает мои ноги ладонями и просовывает свои прямо между ними, и…

Наконец — то. Трение — это именно то, о чем я просила, именно то, что мне было нужно…

— Да, — выдыхаю я.

— Да? — Мне даже не нужно двигать бедрами. Его рука скользит вниз, чтобы обхватить мою задницу, и он каким — то образом точно знает, как наклонить меня, как подол моих шорт может задеть мой клитор. — Вот так? — Я чувствую его член железной твердостью на своем бедре и издаю лепечущие, смущенные, умоляющие звуки в его горле, непонятно бормоча о том, как это хорошо, как я благодарна, как я собираюсь сделать то же самое для него, когда мы наконец — то трахнемся, как я собираюсь делать все, что он захочет…

— Прекрати, — говорит он мне в рот, настоятельно, немного отчаянно. — Тебе нужно замолчать, или я собираюсь… Я просто хочу…

Я смеюсь у его щеки, тихо, хрипло. Мои бедра начинают дрожать. В моем животе поднимается жидкое, давящее тепло. — Хочу… хочу чего?

— Я просто хочу, чтобы ты кончила.

Это посылает меня прямо через край. К чему — то, что совсем не похоже на мой обычный, заурядный оргазм. Они обычно начинаются как небольшие разрывы, а затем медленно, постепенно углубляются в нечто прекрасное и расслабляющее. Это весело, хорошо, но это… Это удовольствие внезапно и бурно. Оно врывается в меня, как чудесный, ужасный взрыв, новый, пугающий и фантастический, и он продолжается и продолжается, как будто из меня выжимают каждую замирающую, восхитительную секунду. Я закрываю глаза, сжимаю плечи Йена и хнычу ему в горло, слушая хриплое «Блядь». «Блядь», он впивается ртом в мои ключицы. Я была так уверена, что знаю, на что способно мое тело, но это ощущение где — то далеко за гранью.

И каким — то образом, помимо того, что Йен точно знает, как довести меня до этого, он также знает, когда остановиться. В тот самый момент, когда все это становится невыносимым, его руки крепко обхватывают меня, а его бедро становится твердым, неподвижным грузом между моими. Я обвиваю его шею руками, прячу лицо в его горле и жду, когда мое тело придет в себя.

— Ну, — говорю я. Мой голос более хриплый, чем я когда — либо слышала. На полу лежит беспроводная клавиатура, кабели болтаются у моего бедра, и если я сдвинусь хоть на полдюйма назад, то разрушу один, а может, и два монитора. — Ну, — повторяю я. Я издаю обрывистый смех на его коже.