Ню

Иногда, сразу – после, мы болтали.

…– Гош, скажи… А вот ты, когда портреты мои резал…

– Ну?

– Ты сильно… переживал?

– Переживал…

– А как?

– Что – как? Переживал и все.

– Понимаешь, об этом лучше говорить…

– О чем – об этом?

– О смерти…

– О смерти? А кто умер? Не мы с тобой – это точно…

– Картины. Ты же их – убил. Значит, они умерли. А тех, кто умер, надо вспоминать, иначе они умирают на самом деле…

Я поворачиваю к ней голову и вижу только ее силуэт на фоне ночного неба. Ну вот – откуда у нее…

– Ты же не хочешь, чтобы они умерли – совсем?

– Наверное – нет…

– Тогда – говори…

– Ну… Как тебе объяснить… Было два момента. Первый – я никогда раньше не работал в такой технике. Очевидно, это в какой-то момент стало доминировать, а я не заметил. И получилось – техника ради техники… Это, конечно, упрощенно, но тем не менее… И потом – это не главное…

– А что – главное?

– Пожалуй, излишняя самоуверенность… Вот… ты приходила, позировала, я на тебя смотрел… Иногда – просто смотрел, даже ничего не делал, ни одной линии, ни одного мазка – ничего… Я тебя – впитывал, понимаешь… Ну, вот… Мне когда-то давно попались стихи, там строчка была такая, я ее запомнил. «Твоих мелодий гибельная суть, твоих шагов ленивое начало…» Лишь когда ты в меня входила и наполняла меня, и твои мелодии начинали звучать, и я слышал эти шаги, я принимался рисовать. И однажды мне показалось, что в этом уже нет необходимости, что ты во мне – всегда, что я могу в любой момент, не глядя, передать этот свет – тебя и из тебя. И эту твою мелодию… Иллюзия… Мне показалось, что я до конца познал то, что познать нельзя. Свет – неисчерпаем. Но оказалось, что и ты неисчерпаема – тоже… Слишком сложно, да?

– Послушай, Гоша… А хочешь, мы это повторим, ну, еще раз. Я тебе помогу, подскажу…

– Ты – мне? Что ты можешь подсказать?

– Что надо сделать, чтобы все получилось.

– Да? И что же?

– Ты должен… сам меня раздеть. Попробуй – раздеть меня – сам. Вот увидишь…

– Как ты сказала? Раздеть?

Но Нюша уже спала…

4

Я все никак не мог на нее наглядеться. Вот – просто…

Даже подглядывал, надеялся увидеть нечто такое, чего еще… Потому что было всегда – мало.

Она была невысокого роста, ямочки на щеках, румянец, совершенно беззащитные плечи. Копна каштановых волос. И, самое главное, у нее были потрясающе правильные пропорции тела. Она вся была как золотое сечение, идеальная соразмерность во всем, и необыкновенный, только ее – оттенок кожи. А если до нее дотронуться. Положить на нее ладонь. Провести по ней… Порой мне было жаль, что я не скульптор, только потому, что передать не просто форму, цвет, тепло, но – чудо прикосновения к Ню…

Как-то раз она уснула на берегу, а к ночи у нее подскочила температура – она, конечно же, обгорела. Порывшись в теткиных шкафах, я нашел какую-то, на мой взгляд подходящую мазь, перевернул ее, сонную, на живот и стал осторожно натирать ей спину и плечи. И вдруг поймал себя – на нежности к ней. В эту секунду Ню – кончилась. Или наоборот – началась…

…Утром, двигаясь на мне, она наклонилась и поцеловала меня в губы, и произнесла только одно слово:

– Марик…

Мы начинались вместе – Ню и я…