Нина Горланова в Журнальном зале 2007-2011

— А у нас есть какие-то права? На тишину, на то, чтоб в туалете мимо не делали, чтоб пожара не было, а то уже два раза вызывали пожарных, потому что с сигаретой заснул сосед! Есть ли у нас право на собственное достоинство? Или он так и вправе часами нас матом крыть?! Но мы не гниды и не падлы! Мы не животные, как он утверждает!

— Вы все это придумываете, чтоб милицию вызывать! Вы — по словам соседа — из этой комнаты выжили десять человек!

Кого мы выжили? Этот уже живет 10 лет! Наташа уехала в Германию. Один еще спился и сам продал комнату, потому что задолжал мафии... Да вы бы хоть узнали, сколько мест работы сменил наш сосед ЗА ОДИН ГОД! Он всех и всюду оскорбляет, посылает, нигде не держится!

После ее ухода Слава сказал, что я резко разговаривала.

— А ты вообще мог в издательстве отдельную квартиру получить, но вместо этого бегал по бабам!

— Все, я ухожу, оставайся одна, — гордо ответил он и захлопнул за собой дверь другой комнаты.

А я пошла на улицу, бродила по Компросу, но не рыдала, а думала, что делать. Судьба мне показывает, что зло сильно, оно всегда торжествует. Но делать-то что?

Я боюсь мучений, поэтому не хотелось бы повеситься (веревка оборвется или что). Пистолета, яда нет и не предвидится. А еще что? Надежнее резать вены, мне кажется. Я всю ночь (не так — полночи) продумывала, как взять ведро теплой воды, выйти на улицу в темноте (а то дома Слава вызовет скорую вдруг). Там в теплой воде держать руки... А еще лучше без ведра: вены разверзать и затем для верности броситься с балкона. Но ведь бритвы нет. Надо купить бритву.

Как ни искала, за что зацепиться в жизни, не нашла. Порвала список друзей, за кого молилась — как я могу молиться, если жить не хочу. Иконы тоже вчера убрала, сложила стопочкой.

И еще вот что: до 3 августа нужно дожить — до пенсии, купить диск, взять у Агнии пишущий сидиром, все записать на диск, отдать его Даше (она говорила, что ей нравится править-вычитывать мои р-зы) — это на случай, если будут после смерти печатать.

Ну, мама — сильная. Да и все равно с нею нет понимания, то есть такого, чтоб я могла к ним приехать и пожить, спасаясь от соседа и Славы. Там будут крики: стирай или иди в сад и поливай. Писать не дадут. А без этого жить зачем?

И вот с утра уже встала, но не за бритвой побежала, а включила компьютер. Хотелось бы дописать р-з про странную свадьбу. Вообще тянет к родным буквам. Но в то же время уже сложила много своих книг и горшки с фиалками, чтоб выбросить (чтоб девочки после меня не возились).

Как меня убило, что зло (сосед) притворяется ягненком и всем нравится

Аркадий написал в ответ: Привет, Нина. Что ты за жуткие вещи пишешь? Св. Франциск писал, что когда человек зимой заблудился в лесу и ему плохо, и ему кажется, что Бог его оставил, именно тогда он ближе всего к Богу... А Кастаньеда писал, что человеку необходим для духовного роста “маленький тиран”, причем подразумевал под этим именно кого-нибудь типа твоего соседа. И вот в процессе выбрасывания рукописей-картин я решила перечесть один рассказ 25-летней давности (машиноспись). И там не очень хороший герой (трикстер) в конце хочет назвать сыновей именами погибших в Афгане друзей, и вдруг такой прилив счастья на читателя идет! На меня то есть пошел — оттого, что добро возникает в любом месте. Это про нашего знакомого. И трикстер он был по советской неизбежности: тогда хозяйственник должен был хитрить, чтоб для завода что-то достать. И стало мне хотеться жить, писать такие рассказы, которые заставляют хотеть жить.

Ирина Машинская написала тему: так говорил нострадамыч (“Вы останетесь со Славой вместе”).

Я надорвала что-то в себе вчера.

Это мне за бабушку Анну Денисовну! Я заперла ее в детской с маленький братом моим (родители уехали в гости, а я собрала вечеринку). И она ведь не сказала родителям! Откуда эта кротость! Ничего я не ценила!

??? Числа не знаю

Вчера звонила в наш областной департамент культуры (не дозвонилась) и в Москву — в наш союз. Чтоб письмо сюда послали и за нас похлопотали. У нас теперь ведь укрупнение, Пермский край, будет аж правительство и новый министр культуры.

Тонкость в том, что Пермь в принципе — тундра. Это была зона лагерей, это город охранников (и детей-внуков этих охранников). Здесь само отношение к культуре ужасное (и только балет с голыми ногами еще как-то принимается охранниками).

3 августа 2006 г.

С утра написала 2 букетика на итальянских грунтованных картонках (еще от Москвы остались) и Ахматову. Все уже лучше. Оживаю.

Позвонила Таня Гашкова, сказала, что по “Радио России” у Пети Алешковского хвалили мои рассказы.

Был Беликов. Было много тостов, я записала один: за дальних, которые становятся ближними...