Нина Горланова в Журнальном зале 2004-2006

Другое дело, что в наше время легче найти спонсора на издание книги о погибели, чем о возрождении, может быть, поэтому выбран такой подзаголовок?

…Сидим на знаменитой кухне, Майя спрашивает, что вам надо, что вы хотите? Мы были дерзкие, и даже где-то наглые. Я говорю: мы хотим свои журналы, мы хотим издавать не только книги, но и свои журналы… Майя как-то загрустила. Не потому, что сомневалась в наших способностях, но она весьма скептически относилась к тому, что происходило в стране <…> Ничего в той стране быть не могло (Евгений Касимов, с. 143).

Да, в той стране ничего свободного быть не могло, я сама в те годы физически ощущала, как время стоит на месте, и нужно перетолкаться до… известно чего. Я рожала детей, многие пили.

Не забуду никогда, как я звонила в редакции московские из кабинета нашего культового поэта Леши Решетова. Он тогда работал литконсультантом при союзе писателей. Леша нервничал, выходил часто, вдруг вбегает радостный: «Начальство ушло». Запирает изнутри дверь и… бросается мне в колени, запутывается в юбке! Я была в длинной юбке с такими складками спереди. А ведь Леша — друг моего мужа! Я в шоке вообще! Но оказалось, что у него под стулом спрятан портфель с портвейном и выпить нужно так СРОЧНО, что нет секунды сказать: «Нина, подвинься, встань!» Время было антиалкогольное, и начальство строго грозило тогда увольнять всех, кто принимает в рабочее время.

Пива, конечно, не оказалось, а оказалась настойка «Горная»: удивительный, доложу вам, напиток, очень напоминающий по вкусовым качествам разбавленный водою одеколон <…> Когда настойка себя исчерпала, я заторопился домой, ибо являюсь порядочным семьянином, а тонкий график Копылов и поэт Игорь Богданов побежали на мотор искать водку <…> Я спокойно уехал домой, куда вскоре и прибыл, почему-то имея при себе детские санки. Вряд ли я их украл — сие мне несвойственно (Вячеслав Курицын, с. 257).

До безобразия…

…Любили пить на крыше. Забирались на одиннадцатый этаж — или сколько там? — и Виталий [Кальпиди] однажды уснул на парапете, на самом краю. Спал, спал, мы на него внимания не обращали — и вдруг он решил во сне перевернуться на бок. Перевернуться решил. Как его успели выдернуть с этого парапета! (Маргарита Спалле, с. 230).

Погибали молодыми. Дима Долматов, талантливый пермский поэт, говорят, пал жертвой каких-то галлюциногенных грибов.

Дима Долматов погиб под Ленинградом при невыясненных обстоятельствах. Вроде бы его сбила электричка. Хрен с ней, с этой электричкой, она уже дошла до пункта назначения.

Когда трехмесячная пропажа Димы вылилась в неоспоримый факт его гибели, я жил уже в Челябе. Пришлось лететь в Пермь, выметать из его дома пьяную шоблу-ёблу, которая вурдалачила там (благо был ПОВОД)… (Виталий Кальпиди, с.244).

Александр Попов, художник и прозаик, повесился.

…Сашка дождался, когда родители уснут, срезал бельевой шнур над их кроватью. И ушел в дровяник. <…> Посмертной записки не нашли. <…> Милиционер разложил все бумажки, найденные в карманах, на дровах. Были там только шпаргалки — Сашка готовился к сессии (Константин Шумов, с.238).

Однако бывало и по-другому: спасались, находя остроумный выход из положения. Всетаки интеллектуалы, голова-то работала!

…Однажды на Народовольческой мы сильно напились... И я утром не встал. А на оборонном заводе инженеру-социологу совершить прогул — это вообще выходящее за рамки <…> А 33-я статья — «два горбатых» — для меня тогда это всё было: грузчиком в овощном магазине и не выше <…> …Пришел к Мише Шаламову в редакцию [заводской многотиражки]. Миша говорит: «…Я сделаю тебя героем». Я говорю: «Как это?» — «А вот так. На заводе объявлен призыв “ИТР к станку”. Два месяца до Нового года, чтобы сделать план…» И мы пошли к секретарю заводского комитета комсомола… он говорит: «Молодец, нам нужны такие ребята». На следующее утро на стенде в проходной завода был вывешен список: «Герои дня! ИТР к станку!» И я среди них (Юрий Асланьян, с.77).

Но милиция не дремала.

В Перми наши чтения были с ходу арестованы без объяснений, несмотря на могучие афиши и возбужденную публику (Алексей Парщиков, с. 266).

Не дремали и люди из КГБ.

…В один из дней я пошла гулять с собакой, возле галереи подходит ко мне мужик, совершенно неприметного вида, садится рядом на скамейку и спокойно так говорит: «Марина, не выходи замуж за усатого». Я так испугалась! Прибежала домой, чуть не в слезах Хансу это рассказываю, а он мне говорит — я очень хорошо помню его фразу: «Да, девочка, ты под колпаком. Пока ты со мной, так и будет». Потому что за ним-то КГБ очень следило (Марина Киршина, с. 155).

Еще за три года до перестройки — в 1982 году — состоялась премьера слайд-поэмы «В тени Кадриорга» (авторы: Виталий Кальпиди, Владислав Дрожащих и Павел Печенкин). Сначала в рамках областного семинара творческой молодежи, а затем — во время празднования юбилея газеты «Молодая гвардия» (уже в большом зале Пермского театра кукол)!