Нина Горланова в Журнальном зале 2004-2006

Подъезд в доме Марты был недавно покрашен в ярко-желтый цвет — от него во рту появлялся вкус пирожного из бисквита. Это все благодаря МММ она смогла переехать в новую двухкомнатную квартиру! И вдруг сегодня вместо кондитерского вкуса — во рту резкая кислота, ощущение судорог за ушами, как от щавеля. Зияющий вход в квартиру, как в могилу, она заметила еще с нижней площадки... не может быть... Может, еще как... Марта не знала, как перешагнуть через границу, ведущую внутрь.

Вынесли все: ковры, мебель, аппаратуру. Одни стены.

Значит, так: гусеница дала знак поспешить. Ну, поспешила бы я, и что? А то: лежала бы сейчас, как сломанная мебель! Как раз подошла бы в “удобный” момент. Чтоб грохнули... Нет-нет, гусеница была послана, чтоб спасти меня, отвлечь, в кафе отправить, задержать. Вдруг Марта почувствовала гадость в животе, как во время промывания печени оливковым маслом. Воры своими клейкими погаными пальцами дотрагивались до стен!

Пыль какая-то не золотистая, а золотушная напротив окна стоит после их шарканий. Марта наконец позвонила в милицию. Ей бодро рявкнули: “Выезжаем!” Ну, это значит, что еще несколько часов она будет здесь сидеть одна. Кому бы позвонить? Кондеевой. Но ведь у нее сейчас уже нет Кондеевой! Она Марте взглядом тогда сказала: “Прощай!” Но так нечестно. “Я взяла у Маринки только проценты, а воры взяли все”. И железную дверь вместе с упроченным косяком выдавили. Недавно телевидение просветило пермяков, как это делается. Марта видела, как на экране пухловатый капитан ловко собирал устройство для выдавливания дверей и беспрерывно говорил: “Распорку они приносят просто в сумке, раскладывают ее на две части, смотрите вот... одна упирается в дверь, а другая — в противоположную стену. Оригинальная, видите, гидравлическая система: масло по принципу домкрата подается...” Марта даже запомнила, что его работа сопровождалась эротическим чмоканьем нагнетаемого масла.

“Осталась одна как перст”. И друзья какие-то гады, не придут на помощь, не дождешься! Что за судьба такая! Ох, встретила бы я судьбу свою — все бы у нее выдрала, но... если есть судьба, то уж я не виновата. Не я, не я. Позвоню Василию! Повеселела сразу. Он хоть и не муж давно, но сразу пообещал приехать. Однако уже и милиция прибыла и убыла, а Помпи все не шел. Он в это время занимал деньги на установку двери. Банки были уже закрыты... Купил бутылку водки, банку огурцов и салями.

— Выпей, затуши реактор!.. Мужика, извини, не захватил — спешил. А гусеница тебя спасла знаешь за что? Помнишь: ты хотела организовать фонд имени меня, Помпи! Чтоб знакомые каждый месяц по три рубля давали мне, а я б сидел и писал... Ну да никто не захотел давать по три рубля...

* * *

С вечера дочери требовали позолоченные серьги, как у Леонтьева — в пуп! Софья хотела обличить их в моральном упадке, но Вязин вовремя перевел разговор на магию кольца, которое в то же время воздействует на точки здоровья на пальцах, а живот — это ведь не европейская традиция! Понятно! Но отроковицы бились, не сдаваясь, Софья тут прибегла к образу раскаленной адской сковородки, на которой со временем все кольцепупые будут вертеться... в общем, заснули поздно, очень поздно.

Страшные световые копья вдруг разодрали безлюдную улицу, по которой идет Вязин. Но если направить эти острия в другой мозговой участок, то сразу ясно: это сердитые бесконечные звонки в дверь.

Так, начало седьмого! Кипя на злодея, лишившего его крупиц отдыха, Влад, шатаясь, дошел до дверей...

Дустик и Денис, белея головами, ввалились в прихожую. Забинтованы были не только головы, но и отдельные конечности.

— Врач мне меряет давление и удивляется: как у кабана, а кровь хлещет, — хвастливо стал развивать Денис.

Дустик только тихо постанывала: “Я... мы... за все беспокойство вам заплатим, у нас после смерти мамы осталось. Мы тут из “травмы” к вам притащились”.

Влад сразу их на кухню затолкал и начал бросать в жадные рты чай, колбасу, все подряд.

— Нас хорошо перевязали, нам бы отлежаться часа два, вот здесь прямо — на полу кухни...

Влад внимательно посмотрел на Дустика: раньше бы она хозяев сбросила с кровати, а не молила. На человека, что ли, похожа? Но с каждой секундой предсмертная скороговорка у нее все более переливается в медовое струение слов, мед, правда, еще жидковатый, но перевязочный тюрбан уже кокетливо сдвинут над избитым лицом. В это время Денис, похожий на Васю Помпи, выращенного в пробирке, начал объяснять:

— Дуньке захотелось посреди ночи пива, ну и грохнули нас сзади — у самого ларька, как только деньгами стали крутить... Мы лежали в крови!

— Потом сползлись и обнялись, как Ромео и Джульетта, — счастливо объяснила Дустик. — Так нас и забрали в “скорую”.