Нимфа по имени Ди

– Замечательно, – пробормотал Сэл, на ощупь знакомясь с новой внешностью.

Человеческой внешностью.

Не самое лучшее, что может случиться в жизни.

Правда, и не самое худшее.

Покряхтев немного – всё тело ломило, конечности, особенно нижние, слушались плохо, – Сэл встал, пошатнулся, выпрямился, осваивая такую странную точку опоры – ступни.

– Ничего, терпимо, – решил он, покачнувшись из стороны в сторону и убедившись в наличие вполне сносной устойчивости.

А теперь сделаем шаг. Ма-аленький шажок…

Неплохо. Где один, там и второй, и даже третий. Только ощущались каждая травинка, каждый корешок, каждый мелкий камушек, попадающий под пятку. С копытами, что ни говори, проще.

Шага после десятого Сэл пришёл к выводу, что длинная, прекрасно сохраняющая тепло шерсть была бы сейчас воистину божественным благом. Кожа покрылась омерзительного вида пупырышками, везде, где можно, неприятно сквозило. Бр-р… и как человеческие мужчины с этим живут?

Немного приноровившись, Сэл уверенно свернул в ближайшие кустики. На выходе из них он почувствовал себя значительно лучше. Больше по привычке встряхнулся, потёр ступнёй одной ноги о лодыжку другой, огляделся, ориентируясь на местности. Сатиры – жители леса, хотя в чащобу предпочитали не забираться: на окраине и к смертным поближе, и есть где разместить немудреное хозяйство. В принципе сатиры на редкость непривередливы: спать могли под открытом небом, питались чем лесные духи пошлют и даже хуже, в одежде не нуждались, человеческой слабости к собиранию кучи совершенно бесполезных вещей подвержены не были. Главное, чтобы было в меру тепло, сухо, зелени всякой побольше да бутылка доброго вина (на худой конец сойдёт и какая-нибудь бодяга собственного изготовления) под рукой. Ну, и ещё, разумеется, паву любой расовой принадлежности – сатиры нетребовательны и в этом вопросе, отчасти ввиду отсутствия свих женщин, отчасти из-за не шибко привлекательной внешности, не пользующейся спросом даже на многоликой Эос. Хотя с павами уж как получится…

– Если север там, значит, юг должен быть… – Сэл круто развернулся на месте, в противоположную от гипотетического севера сторону, – там. Тогда восток и запад будут соответственно там и там.  – Он поочерёдно вытянул левую и правую руки.

К сожалению, карты данной местности за это открытие не полагалось…

– Извини…

Сэл аж вздрогнул, услышав позади негромкий женский голос, странно прозвучавший в утренней тишине сосновой чащи. Недоумённо обернулся и застыл, не веря глазам, ушам и носу.

Среди буйно разросшегося папоротника и ёлочек хвоща стояла боярышня. Казалось, она только что вышла из  зелёных волн, ослепительно белая и прекрасная в ореоле невинности новорождённого существа. Белые, с тёплым солнечным оттенком волосы струились до талии, сливаясь с белизной длинного платья, утопающего в изумрудной пене. Низкий лиф открывал матово блестевшую грудь, плавную линию плеч и лебединые руки, свободно опущенные вдоль стройного тела. На прелестном лице сияла улыбка, робкая, неуверенная и оттого ещё более очаровательная, манящая словно аромат неведомого дикого цветка. Из-под вееров чёрных ресниц на Сэла смотрели большие глаза цвета озера в пасмурный день – тёмные, непроницаемые, синие с неуловимым вкраплением грозового серого.

Сэл сглотнул. В носу защипало от тонкого запаха дождя и свежей, омытой им зелени. Боярышня одним лёгким, грациозным движением выскользнула из всколыхнувшейся волны листьев на покрытый иглицей берег, и ноги Сэла непроизвольно дёрнулись, желая унести хозяина подальше. Усилием воли он заставил себя остаться на месте. Боярышня приблизилась к нему, бесшумная и воздушная точно облако, и Сэл понял, в чём дело. Нет, не в том, что она была слишком красива и чиста для сатира, всю жизнь довольствовавшегося подержанными павами неопределённой национальности. И не в том, что она на целых полголовы, если не больше, выше него ростом. На нежной молочной коже её лба, ровно посередине, красовалась тёмная, похожая на родинку, отметина в форме многолучевой звезды, напоминавшая о неотъемлемой, хотя и отсутствовавшей сейчас части этой… этого…

– Единорог! – выдохнул Сэл и всё-таки отпрянул.

Боярышня отчего-то посмотрела на свою грудь.

– Ты узнал меня? – огорчённо спросила она. – Неужели я совсем не похожа на человеческую девушку?

Сэл осторожно опустил взгляд с отметины на изучаемый объект, снова сглотнул и мотнул головой.

– Нет-нет, очень даже… похожа.

Дива-единорог решила не останавливаться на простом разглядывании впечатляющего богатства в декольте и, к ужасу Сэла, принялась ощупывать явно непривычные формы.

– А они не слишком большие?

– Да нет, в самый раз, –  безнадёжно отозвался Сэл, жалея, что не сдался на милость ногам.

Она вскинула на него непроницаемые глаза,  и Сэл сообразил, что очи её, в отличие от бюста, не такие уж и большие, не в пол-лица, как у катессов, а лишь немного шире распахнуты – у человеческих женщин такие встречались, хотя и не часто. Рот крупноват, да и талия отнюдь не так тонка, как обычно воспевается в одах об идеальной паве…