Николай Вавилов

Волнуясь, сошел он вместе с директором департамента земледелия острова Мадагаскара Карлем в гавани Джибути с французского парохода на берег Аденского залива и направился к французскому капитану на регистрацию. Тот был изумлен появлением здесь первого советского профессора, однако все же решился и взял у него паспорт «на предмет получения подписи губернатора». И — завел разговор о революции, одобрительно прибавив, что «дело пойдет», исходя, по-видимому, из опыта своей отечественной революции.

А консул Абиссинии сообщил с улыбкой, что «печати французского губернатора Сомали вполне достаточно для свободного въезда в Абиссинию». Вот это подарок судьбы!

Лишь дважды в неделю ходил поезд из Джибути в Аддис-Абебу. Поэтому, чтобы не терять времени, отправились в окрестные деревни. Вавилова и Карля сопровождали голые черные ребятишки. Дома — убогие шалаши, крытые рогожами и циновками. Около деревни паслись овцы и козы. Очень своеобразные: козы — стройные, с гладкой темной кожей, а овцы — курчавые, короткошерстные…

Наконец Вавилов сел на поезд и отправился во Внутреннюю Абиссинию. Когда поезд остановился и, похоже, надолго, в Диредаве, в полусотне километров от Харара, крупного земледельческого района, Вавилов предпринял «местную» экспедицию: быстро, «без всяких формальностей» снарядил небольшой караван и провел десятидневное путешествие вокруг города Харара. Время для сборов оказалось самое удобное — хлеба как раз созрели.

Находки превзошли все ожидания! На полях царила невероятная пестрота разновидностей. «Впервые здесь пришлось собрать фиолетовую пшеницу, оригинальный черный ячмень, хлебный злак тэфф, напоминающий мелкое просо. Все здесь было поразительно своеобразно, начиная с оригинального плуга в виде гвоздя и невиданных мною в других странах сельскохозяйственных орудий… Пшеница оказалась представленной изумительным разнообразием форм. Собрав большое количество образцов семян и отправив первые тридцать ящиков из Диредавы в Ленинград, я направился в Аддис-Абебу», — вспоминал потом Н. И. Вавилов.

И вот наконец долгожданная столица «страны прямого солнца» — Аддис-Абеба, «цветок весны», раскинувшаяся по склонам гор на высоте почти в 2,5 километра над уровнем моря, «вся в густом лесу из австралийских эвкалиптов». Замелькали сначала плетеные хижины, обмазанные глиной и крытые соломой, затем показались кварталы каменных домов европейского типа. Как-то встретят экспедицию здесь?

«Добрая фея» г-жа де Вильморен и здесь сделала свое дело. По местному обычаю один из послов должен был представить приехавшего иностранца правительству Эфиопии. Французский посол, получивший рекомендательное письмо от маркизы, согласился представить ученого регенту Расу Таффари.

На другой день верхом отправились к нему. Регент встретил гостя из Советской России с большим любопытством, охотно выслушал рассказ о новациях в ее сельском хозяйстве, целях путешествия ученого, об удивительной флоре Эфиопии. Вавилов преподнес в подарок карту земледелия СССР и свою книгу «Центры происхождения культурных растений» на английском языке. Таффари покивал головой и заявил, что пшеницы в Абиссинии плохие, гораздо лучше американские пшеницы. Он пошел в свои апартаменты и принес… большие початки кукурузы. «Вот это пшеница! — сказал он Вавилову. — У нас такой нет!» Принципиальное согласие на путешествие по стране было получено.

После того как Вавилова посетил французский посол и оказал любезный прием сам правитель страны, посыпались приглашения из всех европейских посольств и консульств. Однако согласия на въезд в Египет английский посол все же не дал, несмотря на рекомендации, данные Вавилову английскими учеными.

…Вторая беседа с Расом Таффари, на сей раз наедине, была очень доверительной. Подали кофе в миниатюрных чашечках, обрамленных литым золотом. А интересовала собеседника больше всего революция. Он «самым подробным образом» расспрашивал, как она произошла, как был арестован царь, почему его покинула армия и не захотела защищать, как отнеслись к этому его родственники. Просил рассказать об императрице, Распутине и группе их сторонников. А потом задавал вопросы о сущности советской конституции, попросил прислать описание дворцов, изложить основные принципы советской системы управления.

Русский ученый вызывал у него явные симпатии: Таффари объявил, что тот может путешествовать по стране везде, где сочтет нужным.

Спустя две недели Николаю Ивановичу вручили и официальную бумагу с гербом, на котором красовался лев. В ней всем воеводам провинций объявлялось о том, что профессор Н. И. Вавилов является «гостем Эфиопии», и его надлежит снабжать патронами, продовольствием, фуражом и солью по всему пути следования каравана экспедиции. И вообще оказывать ей всяческое содействие.