Читаем Николай Некрасов полностью

К сожалению, новые авторы были в личном плане столь же «ненадежными», как Николай Успенский и Помяловский. Решетников постоянно донимал Некрасова просьбами о деньгах, жалобами на трудное положение, а в дневнике записывал, как обижает его редактор «Современника», какой он бездушный эксплуататор: «Некрасов приехал барином и обошелся не очень ласково. <…> Он думал, что я хожу к нему просить денег. Когда я ему сказал, что я бы с августа месяца мог прочитать весь роман и переписать его, он сказал, что ему слушать меня некогда, а ему нужно читать писарский почерк. Некрасов в отношении ко мне сделался всё равно что директор департамента к помощнику столоначальника». Как Помяловский и Успенский, Левитов и Решетников были склонны к алкоголизму (последний в своем дневнике оставил художественное описание симптомов белой горячки) и только поверхностный взгляд мог в них увидеть будущее русской литературы. Впереди у них были быстрое оскудение таланта и ранняя смерть. Это чувствовалось с самого начала, и никаких иллюзий Некрасов на их счет не испытывал. Салтыков, конечно, был существенно более надежной опорой русской литературы. Его место в редакции «Современника» занял Ю. Г. Жуковский.

Стихов в 1864 году Некрасовым было написано немного. Два стихотворения посвящены становящейся для него традиционной теме возвращения из-за границы. Наиболее интересно «Начало поэмы». Само название стихотворения выглядит загадочно, поскольку никакую поэму Некрасов писать не предполагал. В этом стихотворении поэт продолжает эксперимент, начатый в «Морозе, Красном носе». Лирический герой — петербургский поэт, очевидно, картежник и человек из высшего общества, при этом любящий сельскую, народную Россию. Возвращаясь на родину, он, с одной стороны, видит ее красоту и погружается в тишину, с другой — не может перестать быть самим собой, поэтому снопы на поле вызывают у него ассоциации с грудами золота на зеленом сукне карточного стола, а на возу чудятся «барыня в широком кринолине» и «столичный франт со стеклышком в глазу». Это похоже не только на центральную идею «Мороза…», но и выглядит своеобразной само-пародией на поэму «Тишина», иронией над собственной наивной верой в то, что единение с народом может быть так легко достигнуто.

«Начало поэмы» — не более чем изящная виньетка, автоэпиграмма на чрезвычайно серьезную тему. Существенно более важное место среди некрасовских текстов занимает написанное тогда же стихотворение «Памяти Добролюбова». Здесь образ героя, революционера, который только намечался в «Поэте и гражданине» и «Рыцаре на час», доведен до канонических черт, а его свершения приобретают просто-таки космические масштабы. Это суровый человек, пренебрегающий радостями жизни, в том числе сексуальными, всю энергию направляющий на служение Отчизне:

Сознательно мирские наслажденьяТы отвергал, ты чистоту хранил,Ты жажде сердца не дал утоленья;Как женщину, ты Родину любил.

Высшее служение Родине для этого человека заключается в смерти: «Учил ты жить для славы, для свободы, / Но более учил ты умирать». По своему учению поступает и Добролюбов — он гибнет: «Но слишком рано твой ударил час / И вещее перо из рук упало». Умирая, он возвращается в ту землю, которая его породила:

Плачь, русская земля, но и гордись —С тех пор, как ты стоишь под небесами,Такого сына не рождала тыИ в недра не брала свои обратно…

В результате его смерть позволяет земле по-прежнему плодоносить:

Природа-мать! когда б таких людейТы иногда не посылала миру,Заглохла б нива жизни…

В этих строках образ героя приобретает почти мифологические черты бога или героя, приносящего собственные плоть и кровь в жертву ради спасения мира и людей, ради того, чтобы земля продолжала плодоносить, во искупление грехов бесчисленных поколений, ее населявших. Риторическая сила «Памяти Добролюбова» огромна, а созданный иконографический образ — невероятно притягателен для тех, кто посвящал свою жизнь революционной деятельности: это стихотворение будут вспоминать террористы перед покушением и в тюрьме перед казнью, цитировать наизусть народовольцы, отправляющиеся на каторгу.

Люди титанического склада, подобные идеализированному Некрасовым Добролюбову, люди действия «высоко возносятся» над простыми смертными, и поэту даже не приходит в голову равнять себя с ними. Они гибнут «безупречно» за народ, идут помочь таким, как Орина или ее несчастный сын. Но откуда они узнают, что кто-то нуждается в помощи? Об этом ведь не информируют газеты. Кто будет слушать слова крестьянки («Мало слов, а горя реченька») и сделает их страстным призывом ко всем, в ком еще не умерло чувство «чести»? И здесь поэт обретает смысл существования и свое место.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии