Читаем Николай II полностью

В первый день совещания, 9 апреля, Николай II сказал: «Вот — главный вопрос… Целый месяц я держал этот проект у себя. Меня все время мучит чувство, имею ли я перед моими предками право изменить пределы власти, которую я от них получил». Далее продолжал: «Акт 17 октября дан мною вполне сознательно, и я твердо решил довести его до конца. Но я не убежден в необходимости при этом отречься от прав и изменить определение верховной власти, существующее в статье I Основных Законов уже 109 лет. Может быть, обвинение в неискренности, — не к правительству, но ко мне лично? Принимаю на себя укоры, — но с чьей они стороны? Уверен, что 80 процентов народа будут со мною. Это дело моей совести, и я решу его сам». После колебаний и размышлений через три дня император вычеркнул слово «неограниченный», оставив лишь «самодержавный». Сохраненный титул правителя являлся данью исторической традиции.

В конце XX века, когда прошедшее время многое уже прояснило и пояснило, невозможно не признать, что либеральные противники царя в начале века не замечали. То самое легендарное «русское общество», представители которого говорили, и писали, и кричали о конституции и ответственном министерстве — составляло в лучшем случае пять-семь процентов всего населения империи. Но деятели думского призыва имели обыкновение выдвигать политические претензии не от себя или кучки единомышленников и приспешников, а исключительно от имени страны, России, народа. Болезненное самомнение мешало законодателям, «антрепренерам» думского действия, объективно оценить ситуацию и не конфронтировать бесконечно с властью, а искать соглашения с ней на приемлемых для обеих сторон условиях.

Через много лет, накануне второй мировой войны, это с грустью констатировал участник тех событий, один из главных лидеров кадетской партии Василий Маклаков: «Но что показала либеральная общественность в лице кадетской партии в эпоху Первой Государственной Думы? Она оказалась способна только мешать; мешала в их деле и революционерам, и реформаторам… А своих государственных людей она не выдвинула потому, что свою созидательную силу они могли бы показать только в сотрудничестве с исторической властью; а этого кадетская партия не захотела, так как легкомысленно вообразила, что власть «повержена» и «подняться не может», «революционеры» им подчинятся и что они все смогут одни. И жизнь прошла мимо этих детских претензий». Однако «колесо истории» всегда движется лишь в одну сторону…

Открытие Думы стало крупным общественным событием; его подробно описывали все газеты. Накануне открытия первой сессии, 27 апреля 1906 года, депутатам Государственной Думы и членам Государственного Совета устроили торжественный прием в Зимнем дворце. Событие это было совершенно необычным. Утром Николай II с Александрой Федоровной и Марией Федоровной прибыл на катере из Петергофа в Петербург и сразу же отправился в Петропавловскую крепость, где час молился у гробницы отца. Что он говорил обожаемому родителю, какие мысли и чувства его обуревали, того никому не сказал, и о том никто никогда уже не узнает. Кончалась одна эпоха, начиналась другая, а что впереди — одному Богу известно…

В середине дня началось действо в Зимнем дворце. Около двух часов из внутренних покоев дворца тронулось торжественное шествие во главе с императором и двумя императрицами. Члены царской фамилии, придворные, высшие сановники блистали парадными мундирами, лентами, орденами. На дамах, невзирая на необычно раннее время, много драгоценностей. На царе — мундир Преображенского полка, обе царицы — в белых русских сарафанах с жемчужными кокошниками на голове. Парадные одежды резко контрастировали с теми, что были на многих думских депутатах: простые косоворотки, сапоги, невзрачные серые и черные пиджаки и сюртуки.

Через пятнадцать минут под звуки национального гимна блестящая процессия вошла в тронный (Георгиевский) зал, где уже собрались депутаты Государственной Думы и Государственного Совета: первые — слева от трона, а вторые — справа. Внесли государственные регалии: знамя, печать, скипетр, державу и большую бриллиантовую корону, которые сопровождали дворцовые гренадеры в высоких медвежьих шапках. Процессия остановилась в центре зала, а регалии разместили на особых красных табуретах рядом с троном. Затем внесли аналой и царь принял окропление святой водой от петербургского митрополита. Состоялся краткий молебен. По окончании Николай II поднялся на тронное место, где министр двора подал лист бумаги с речью, которую тот стоя и зачитал.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии