Николай II

В первый год войны царь Николай, прибывая в Ставку, регулярно выезжал на фронт. После взятия крепости Перемышль, считавшейся неприступной, он решил осмотреть ее и удивился «прочности фортификаций» и усилиям, которые понадобились для овладения ей. В глубине души царь — солдат, и ему явно тяжело было наблюдать за развертыванием событий из далекой столицы:

5 (18) сентября:

«Телом я здесь, но вся моя душа там, с нашими героями, которые исполняют свой тяжкий долг с честью и без жалоб».

Неделю спустя царь собрал банкиров и промышленников и призвал их жертвовать на военные нужды. Запись: «В 2 часа 30 минут принимал директоров разных банков, которые внесли два миллиона на нужды войны». Для реальных потребностей этого недостаточно. Царь решил пожертвовать для нужд войны личным имуществом, чтобы преодолеть нехватки и перебои со снабжением; правда, его подарок не очень помог. Дело в том, что перебои порождались скорее организационными, чем материальными причинами, а именно — безответственностью органов военного управления. В дальнейшем ходе войны это неизбежно привело к неудачам. В следующем году Николай забрал из-за границы свои личные деньги, которые традиционно предназначались на приданое царским дочерям. Царь еще раз успел порадоваться успехам своей армии, прежде чем военное счастье отвернулось от него. 20 сентября (3 октября) он записывает:

«Встретился с офицером, унтер-офицером и рядовым солдатом 41-го пехотного полка, которые захватили вражеское знамя 2-го Тирольского полка. В 2 часа 30 минут простился с родными и отбыл поездом на фронт. Мое давно лелеемое желание — быть там, ближе к событиям, наконец, осуществляется, хотя оставлять семью нелегко».

Царь однако не мог изменить ход событий — они давно приобрели собственную динамику. Немцы, напуганные ударом русских в Восточной Пруссии и их продвижением на южном участке фронта, немедленно перебросили войска с Западного фронта (из Франции) на северо-восточный участок Восточного фронта. Бои у подножья Карпат прекратились, а западнее Варшавы стороны не могли одолеть друг друга. Ошибку генерала Мольтке, который сосредоточил все силы на Западе, а на Востоке ограничивался сдерживанием русских, следовало исправить. Поздней осенью 1914 года Гинденбург был назначен главнокомандующим войсками Восточного фронта. Благодаря его стратегии окружения удалось выбить русских из Восточной Пруссии, не допустить их в Венгрию, а уже весной 1915 года вытеснить из Галиции и Буковины. Затем немцы повели наступление в Литве и Курляндии. Болезненнее всего для русских оказались их дальнейшие удары в Польше: в июле — августе 1915 года последовательными действиями были захвачены Варшава, Ковно, Брест-Литовск и Вильно; немецкое наступление удалось остановить лишь осенью под Тарнополем.

Все это значило больше, чем победа и поражение, захват и потеря. Для немцев победа под Танненбергом означала также реванш за разгром, которому подверглись их предки, тевтонские рыцари, на том же месте пятьсот лет назад от славянского воинства.

Несомненными победителями на этом этапе войны оказались французы. Их фронт устоял только благодаря тому, что немцы вынуждены были отправить часть войск на Восток, против русских, и остановиться у ворот Парижа. Сокращение численности немецкой армии позволило свершиться «чуду на Марне». «Это было нашим спасением, — признался начальник французского генерального штаба Жоффр, — от такой ошибки, какую совершил Мольтке в 1914 году, его предки должны перевернуться в гробу». Когда французский военный атташе выражал сочувствие русскому верховному главнокомандующему Николаю Николаевичу по поводу понесенных потерь, тот ответил: «Это был наш союзнический долг». Так же говорил и министр иностранных дел Сазонов французскому послу, благодарившему за «огромную поддержку со стороны России». Во французской исторической литературе эти слова редко вспоминают. Только предоставив после 1917 года убежище уцелевшим остаткам русской армии, эмигрировавшим во Францию, французы хоть как-то отблагодарили их за спасение Франции от немецкого вторжения.

После первоначальных неожиданностей, которые русская армия преподнесла немецкой, генеральный штаб под руководством Людендорфа[74] совместно с министерством иностранных дел Германии решил для достижения своих целей пользоваться наряду с чисто военными еще и другими методами.