Николай и Александра

В конце июля продолжавшаяся шесть недель идиллия кончилась. Дневник Николая был испещрен записями, сделанными Аликс: "Любовь попала в плен. Я связала ей крылья. Он больше не уйдет и не улетит. В обоих наших сердцах вечно поет любовь". Когда "Полярная звезда" прошла мимо Лувра, держа курс на север, Николай прочитал строки, написанные рукой Аликс: "Спи сладко, и пусть мягкие волны тебя убаюкают. Твой Ангел Хранитель стоит на страже. Нежно целую".

На другой день возле ютландского побережья Николай стоял у поручней, глядя на огненный закат. Двадцать судов германского императорского флота приспустили флаги, салютуя русскому цесаревичу. Пройдя проливом Скагеррак в Балтийское море, "Полярная звезда" медленно проплывала мимо побережья Дании, над которым возвышался замок Эльсинор. Но в мыслях Николай уносился в другие края.

"Я твоя, - писала Аликс, - ты мой, будь в этом уверен. Ты пленен в моем сердце и ключик затерян, и ты навсегда останешься там".

Была там и другая запись, до странности пророческая строка из Марии Корелли: "Ведь прошлое осталось позади и никогда не вернется, будущее нам неведомо, и лишь настоящее принадлежит нам".

4. БРАКОСОЧЕТАНИЕ

По приезде цесаревича в Гатчину выяснилось, что семья обеспокоена состоянием здоровья императора. Государя мучили головные боли, бессонница, у него стали отекать ноги. Врачи рекомендовали ему отдых, лучше всего в Крыму. Но Александр III был не из тех, кто меняет свои планы лишь потому, что ему нездоровится. В сентябре вся семья села в поезд и поехала. Но не в Крым, а в Польшу, где в Спале у царской семьи был охотничий дворец.

Но и там здоровье императора не улучшилось. Из Вены был выписан профессор Лейден. Внимательно осмотрев великана-царя, Лейден установил диагноз: нефрит. Он настоял на том, чтобы пациента тотчас отвезли лечиться в Крым. На сей раз Александр III повиновался. Цесаревич разрывался между "долгом оставаться с дорогими родителями, чтобы сопровождать их в Крым, и непременным желанием поехать в Вольфсгартен, чтобы оказаться рядом со моей милой Аликс". Подавив в себе эгоистическое чувство, вместе с семьей он отправился в Крым, где в Ливадии императорская семья имела летний дворец.

Там, в теплом краю, среди виноградников, царь начал поправляться. У него появился аппетит, он стал принимать солнечные ванны и даже спускался к морю. Но через несколько дней государя начала снова мучить бессонница, появилась слабость в ногах, и он слег. Была назначена строгая диета и, к крайнему огорчению царя, ему было запрещено есть мороженое. Шестнадцатилетняя Ольга, которая сидела у постели отца, однажды услышала шепот: "Деточка, милая, я знаю, в соседней комнате есть мороженое. Принеси мне, только, чтобы никто не заметил". Дочь тайком принесла больному лакомство, и тот с неописуемым наслаждением съел его. Был вызван из Петербурга отец Иоанн Кронштадтский, многие почитатели священника называли его чудотворцем. Доктора лечили, отец Иоанн молился, но с каждым днем государю становилось все хуже.

Почувствовав роковой исход, Николай попросил Аликс приехать в Ливадию. Невеста тотчас примчалась. Ехала она в обыкновенном пассажирском поезде. Нареченной наследника цесаревича следовало бы подать специальный поезд, но министр двора, в чьи обязанности входило решение подобных проблем, был так занят в связи с болезнью государя, что упустил это из виду. Подъезжая к Крыму в сопровождении сестры Эллы, которая встретила ее на границе, Аликс телеграфировала, указав в телеграмме, что желает как можно скорее принять православие. Николай Александрович был не в силах скрыть своих чувств: "Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя - половина забот и скорби как будто спала с плеч!"

Встретив Аликс в Алуште вместе с великим князем Сергеем Александровичем, он привез ее в Ливадию в открытой коляске. Во время четырехчасового путешествия оба неоднократно останавливались в татарских аулах, жители которых встречали их хлебом-солью, охапками винограда и цветов. Когда экипаж подкатил ко дворцу, где для встречи цесаревича и его невесты выстроился почетный караул, оказалось, что коляска доверху нагружена цветами и виноградом.

Желая оказать внимание невесте своего сына, будущей императрице российской, несмотря на все запреты врачей и семьи, Александр III встал с кровати, надел полную парадную форму и, сидя в кресле, благословил будущих супругов, припавших к ногам бледного, обессилевшего гиганта.