Никола и его друзья

Мне не хотелось вставать в круг, но мадам Куртеплак взяла меня за руку, и мне пришлось дать руку Бландин и Эдокси. Мы все взялись за руки, мадам заиграла на пианино свою песенку, и мы начали кружиться в хороводе. А я подумал, что если бы наши ребята меня увидели, мне надо было бы уйти в другую школу. Потом позвонили в дверь, за мной пришла моя мама. Я ужасно обрадовался, когда ее увидел.

— Ваш Никола — прелесть, — сказала мадам Куртеплак. — Такого послушного мальчика я еще никогда не видела. Он немного робок, но из всех маленьких гостей воспитан лучше всех!

Мама немного удивилась, но была довольна. Дома я сел в кресло и молчал. А когда пришел папа, он на меня посмотрел и спросил у мамы, что со мной.

— Это оттого, что я им горжусь! — ответила мама.

— Он ходил на день рождения к Мари-Эдвиж и был единственным мальчиком среди гостей, и мадам Куртеплак мне сказала, что он воспитан лучше всех!

Папа почесал подбородок, снял с моей головы колпак, погладил меня по волосам, вытер со своей руки бриллиантин носовым платком и спросил меня, весело ли я провел время. И тут я разревелся.

Папа усмехнулся, но в тот же вечер повел меня в кино на фильм о ковбоях. Они здорово дрались и все время стреляли из револьверов.

У Жоакима неприятности

Жоакима вчера не было в школе, а сегодня он пришел с опозданием и выглядел озабоченным. Мы очень удивились, но совсем не тому, что он опоздал, он часто опаздывает, и не его виду, у него часто такой вид, когда он приходит в школу, особенно когда у нас письменная работа по грамматике. Нет, нас удивило то, что учительница сказала ему с улыбкой:

— Жоаким, поздравляю тебя! Ты ведь рад? Тут мы еще больше удивились: она не только не рассердилась на Жоакима (наша учительница очень хорошо относится ко всем ученикам), но еще и поздравила его. Только это почему-то не обрадовало Жоакима. Он все так же без улыбки сел за парту рядом с Мексаном. Мы обернулись, чтобы посмотреть на него, но учительница постучала линейкой по столу и велела нам не отвлекаться, а заниматься своим делом и списывать с доски без ошибок.

Потом я услышал за спиной голос Жоффруа:

— Передавайте дальше! У Жоакима теперь есть братик!

На перемене мы все собрались вокруг Жоакима. Он стоял, засунув руки в карманы и прислонясь к стене. Мы спросили его, это правда, что у него теперь есть братик?

— Ага, — сказал Жоаким. — Вчера утром папа меня разбудил. Он был одет и побрит и весь какой-то радостный, потом поцеловал меня и сказал, что ночью у меня появился братик. Потом он велел мне быстро одеться, и мы пошли в больницу. И там я увидел маму. Она лежала в постели, но улыбалась, как и папа. А около нее я увидел моего братика.

— Но ты, — сказал я, — что-то не очень рад!

— А чему радоваться? — ответил Жоаким. — Ничего в нем нет особенного. Он совсем маленький, весь красный и все время кричит. А все улыбаются. Мне же стоит только крикнуть дома, как тут же велят замолчать. А потом папа мне говорит, что я дурак и что у него от меня голова болит!

— Да, я знаю, — сказал Руфус, — у меня тоже маленький брат, и из-за него всегда одни только неприятности. Он любимчик, и ему все можно. Если я его стукну, он все рассказывает родителям, а потом в четверг меня не пускают в кино!

— А у меня все наоборот, — сказал Эд. — Мой брат старше меня, и любимчик — он. И он все врет, что это из-за меня у него неприятности. Он сам меня бьет и он же имеет право поздно смотреть телевизор, и ему еще разрешают курить!

— С тех пор как появился мой младший брат, мне все время попадает, — сказал Жоаким. — В больнице мама захотела, чтобы я его поцеловал, а мне, конечно, совсем не хотелось. Но я все же подошел к нему, а папа как закричит, чтобы я был осторожен и не опрокинул кроватку, и что он никогда такого неуклюжего, как я, не видел.

— Если он такой маленький, интересно, что же он ест? — спросил Альцест.

— Потом, — продолжал Жоаким, — мы с папой вернулись домой. Без мамы дома совсем неинтересно. Особенно если папа готовит обед. Он рассердился, потому что не мог найти консервный нож. А потом мы ели только сардины и зеленый горошек из банки. А сегодня утром папа накричал на меня, потому что молоко убежало.

— Ты еще увидишь! — сказал Руфус. — Сначала, когда его привезут домой, он будет спать в комнате с родителями. Но потом его переведут в твою комнату. И каждый раз, когда он заплачет, они будут думать, что ты его дразнишь.

— Мой старший брат спит со мной в комнате, мне он не очень мешает, — сказал Эд. — Только когда был маленьким, давно уже, этот дурак развлекался тем, что пугал меня.

— Ну уж нет! — крикнул Жоаким. — Этого никогда не будет, он не будет спать в моей комнате, пусть найдет для себя другое место, если хочет спать в доме!

— Подумаешь, — сказал Мексан. — Если родители скажут, что младший брат будет спать в твоей комнате, он будет там спать, вот и все.

— Нет, ни за что! Я запру дверь, и пусть делают, что хотят!

— А это вкусно, сардины с зеленым горошком? — спросил Альцест.