Нифельшни из Хаоса

После цепочки прыжков по портальным переходам у него всегда жутко раскалывалась голова. Сегодняшний день не стал исключением. Пришлось выждать несколько минут, чтобы голова пришла в норму, а перед глазами перестали мелькать тошнотворные неоновые карусели. Точка выхода в Дра'Море находилась в самом, как считал Магистр, защищенном месте: в Нижней библиотеке, где еще действовала сеть защитного Плетения. Слабое утешение, но всем им хотелось верить, что здесь Хаосу не прорваться и на самый крайний случай у них есть безопасный путь отступления.

В большом зале, где его должна была ждать группа второкурсников, царил возбужденный галдеж. Крэйл нарочно задержался в дверях, прислушался: ну, если мелкие паршивцы снова решили почесать друг от друга кулаки… А, впрочем, так даже лучше. У него будет официальный и почти законный повод устроить выволочку и разнос. Вряд ли полегчает, но хотя бы какой-то сброс адреналина.

— Что, боишься соваться к желто ротикам?

Он сразу узнал голос Нотхильдиса, даже не стал поворачивать головы. Еще несколько минут вслушивался в напряженную перепалку между студентами, но потом махнул рукой. Похоже, сегодня совсем не его день: куда ни сунься — везде облом.

— Если с ней Хель, то можешь не волноваться, — ни с того ни с сего сказал Нотт.

— Почему меня должны интересовать твои слова?

— Потому что в отличие от тебя, я был в Хаосе. Достаточно долго, чтобы немного понимать, как и что там происходит.

— Мне не интересны твои открытия, небеснорожденный. Если хочешь излить на кого-то приступ утешения, то, я слышал, в лазарете полно раненых. Попробуй поплакать вместе с ними, наверняка отпустит. Слова беспорядочно вертелись в голове, гасили саму способность трезво мыслить.

«О чем он говорит?»

— Что будет, если она… снова… — Проклятье, зубы свело как от оскомины, в челюстях вспыхнул зуд, который всегда предшествовал жажде крови.

— Если Тринадцатая закончит трансформацию, то, боюсь, всех нас ждет быстрая и мучительная смерть.

— Это просто еще одно твое очередное вранье. — Крэйлу очень хотелось врезать ему как следует, невзирая на то, что какая-то часть души продолжала видеть в Вандрике отца. — Тебе не хватит всех слов мира, чтобы заставить меня поверить в эту ахинею.

Крэйл изо всех сил старался не выдать волнение, но слова Вандрика так «удачно» наслоились на побег Марори, что дурные мысли волей-неволей сами полезли в голову. Даже уверенность в том, что прохвост снова пытается манипулировать им для своей выгоды, не облегчила всевозрастающее чувство тревоги.

Он собирался просто уйти, запереться в комнате и как следует еще раз все обдумать. Найти какие-то слова, чтобы объясниться с Кусакой. Когда она вернется — а она вернется! — им все-таки придется о многом поговорить. И чтобы не испугать ее еще больше хорошо бы быть готовым заранее. Вряд ли фраза «Тебя вырастили, чтобы кормить меня» даст ей успокоение. Они оба и так взвинчены до предела.

Крэйлу хотелось хорошенько врезать себе под зад за то, что все время откладывал разговор. После побега из догорающего Эльхайма он искал повод не говорить о случившемся, делал вид, что ее увечная рука — это просто еще одна «странность», которые с Мар случаются буквально на каждом шагу. Возможно если бы они поговорили, она бы не стала так глупо рисковать своей жизнью… снова.

«Кого я обманываю?»

Это же Мар, она бы пошла туда за любым из нас просто потому, что ей проще сунуть руку в огонь и вытащить кости, чтобы убедиться, что все действительно кончено, чем светлом, у которого, похоже, напрочь отсох инстинкт самосохранения. С каким-то отрешенным садизмом он наблюдал, как собственные руки хватают Нотхильдиса за шиворот и тараном вбивают светлого в стену. Тот пытался отбиваться, но низкий рык в лицо поумерил его пыл.

— Послушай меня очень внимательно, светлая задница с ушами. Мне плевать на всех вас: на Эльхайм, на твою чокнутую подружку, на всех небеснорожденных в принципе. Есть только одна причина, по которой я терплю вас всех — Марори Шаэдис. Она слишком хороший человек, чтобы не видеть вашу гниль, и, вероятно, слишком наивна, чтобы верить хотя бы в возможность перемирия между нашими народами. Но я вижу всех вас насквозь. И поверь, никогда прежде я так сильно не был близок к тому, чтобы перегрызть кому-то глотку. В следующий раз, если захочешь мне что-то сказать, внимательно следи за языком, потому что я уже и так живу с клеймом убийцы, а вот у тебя совершенно точно нет запасной жизни.

Крэйл в сердцах еще раз приложил небеснорожденного спиной о стену, да так, что им на головы посыпался песок — и отпустил.

— Просто хотел сказать, что, когда Тринадцатая вернется, я с удовольствием помогу ей превратить Вандрика Шаэдиса в пепел.

— Боюсь, кто-то из них двоих раньше прикончить тебя, чтобы не путался под ногами, — отозвался Крэйл, вошел в зал и с силой захлопнул за собой дверь.