Ничейный час

От осенней луны осталась крошечная алая стружечка, но и она ослепительно плавилась в ночном небе, беспощадно разделяя мир на свет и тени. Деанта лежал в темноте, затаив дыхание, прислушиваясь к сухому звенящему шелесту и стрекоту. Звук то удалялся, то приближался. Несколько мелких камешков скатились с каменистой гряды. Деанта быстро посмотрел на четкую зубчатую тень скалы. Луна беспощадна. Но сейчас она друг. Тень выдаст тварь. Он не сомневался, что стрекотун его чует, не запах, так тепло. Деанта беззвучно, одним плавным движением достал из-за спины зазубренное копье, опустил на глаза прозрачную пластину из запетого бардами стекла. Луна союзник, но она же и враг. А так он не промахнется.

Многоногая круглая тень выросла над краем тени скалы. Деанта подобрался. Поднял голову. Стрекотун четко виднелся сквозь пластину — ярко-красный, с ядовито-зелеными полосами между пластинами костяного панциря. Восемь зеленых шаров-глаз вращались и дергались в стороны совершенно хаотично, затем вдруг все собрались в одно большое фасеточное пятно — стрекотун увидел его. Деанта ощутил в груди знакомый щекочущий холод. Время растянулось. Вот стрекотун резко отталкивается всеми двенадцатью многочленистыми колючими лапами, подбирает их под брюхо, подскакивает, взлетает и в полете, растопырив лапы, выпускает из пасти облачко паутины. Медленно-медленно. Деанта успеет увернуться.

Тварь опускается плавно, как перо, Деанта движется быстро, в груди зарождается смех — он уже видит, что успеет.

Паутина, раскрываясь, скользит, едва не задевая щеку, он даже почти чувствует ее нежное смертельное прикосновение. Сейчас. Копье стремительно входит в щель между пластинами на груди. Деанта выпускает копье и отскакивает в сторону, хватая заранее подготовленный арбалет.

Стрекотун опускается, вгоняя копье в грудь, пружинит, подпрыгивает — но уже поздно, копье торчит в круглой туше, и яд уже начинает проникать в тело и отключать нервы твари. Деанта стоит в стороне и смотрит, как тварь, безумно прыгая, тоненько вереща от боли и предчувствия смерти, пытается судорожно вырвать из себя страшное копье. Из зада и из пасти исторгается лужа вонючей жидкости, из ядовитой сумки дергаясь, то выдвигается, то вновь втягивается в тушу граненое жало. Деанта наблюдает.

Агония продолжается еще несколько минут, затем тварь испускает странный звук, похожий на стон, и затихает. Лапы еще немного дрожат, но это уже конец. Деанта поднимает забрало, жмурится от беспощадного света луны. Тишина. Стрекота нигде не слышно — значит, взрослая тварь была только одна. Он переводит дух. Теперь остается только уничтожить кладку — пока не вывелись новые твари. А сюда вряд ли сейчас хоть одна тварь сунется — стрекотун воняет так, что за много верст разит. Никто со стрекотуном связываться не захочет, так что сейчас труп врага — лучшая защита для охотника.

Деанта тихо-тихо свистит. Ответный свист. Четверо охотников и бард возникают беззвучно. Бард кивнул, обошел застывающую лужу крови, наколол ледяной крошки и засыпал во флягу из вощеной кожи.

— До рассвета найдем логово, если постараемся, — сказал старший охотник. — День переждем там, к ночи вернемся. А ты молодец, парень.

Деанта улыбнулся, хотя никакой радости не испытывал — устал до мозга костей.

— Поедешь домой, — приказал бард. — Льенде, ты с ним.

Девушка вздохнула, скривилась — но подчинилась. До шерга была пара часов езды, а Деанта устал — вдруг какая еще тварь вылезет? Времена злые.

Охотники взяли каждый немного ледяной кровавой крошки и обсыпали себя и коней. Привычные ко всему лошади лишь чуть пофыркивали. Запах стрекотуна отпугнет любую тварь. Ну, почти любую.

Деанта и Льенде добрались до шерга еще до рассвета.

На скалах в предрассветном сумраке чернели охранные знаки, между ними другие, выложенные на земле из камней. Деанта посмотрел налево, и, как ему показалось, различил движение в тенях. Внешняя стража. Здесь было уже спокойно. Норы ледяных змей были только снаружи, да и то редкие. А змеи эти, считай, совсем безопасны, разве что в нору провалишься.

— Надо будет почистить, — мимоходом заметила Льенде. Они перешагнули круг, и Льенде выдохнула. Белое облачко пара тут же осело на мех капюшона ледяной пылью. — Вот мы и дома…

Деанта кивнул. Здесь уже была власть дяди Маллена.

Деанта проспал целые сутки. Когда он вылез наружу, солнце уже клонилось к закату. Наступало краткое время, когда отступал жар, и только начинала наползать стужа. Ничейный час. Тогда из-под земли поднимались травы и цветы, на кустах раскрывались жесткие коконы и из них выстреливали листья, ловя последние отблески солнца. Из нор выползало мелкое зверье, а за мелким зверьем — крупное, а за крупным — еще более крупное. Вокруг шерга, внутри кольца охранных знаков выгоняли скот и коней. Шилороги умели добывать себе траву из-под песка в любое время. На то они и шилороги. Всего несколько часов между светом и тьмой, солнцем и кровавой луной.