Ничей ее монстр

Он все тот же и… не тот. Словно на нем поставлена какая-то невидимая печать адской скорби. Я никогда не видела его таким, не видела и сегодня, когда стояла в его спальне. Увидела только сейчас, когда он открыл ящик стола и достал заколку. Задумчиво прокрутил ее пальцами. Медленно не спеша, обводя каждую выпуклость, потом сдавил в ладони и зажмурился так словно в эту секунду его пронизало острой болью. Положил заколку на стол и достал пакет, наощупь вытащил с него пуговицы и сложил так же на столе.

— Я… я не нашел пятую. Обещал и не нашел, — сказал тихо, как сам себе.

Его рука потянулась вниз к лампе и в эту секунду он резко выпрямился в кресле.

— Кто здесь?

Я замерла и закусила губу, чтоб даже не выдохнуть.

— Я спросил кто здесь?

Резко встал с кресла и сжал свою трость рукой, повел по полу. По сторонам не оглядывается, скорее весь обратился в слух. Прислушивается к тишине. И двинулся в мою сторону, шаря тростью по полу широкими разводами из стороны в сторону:

— Найду исполосую до мяса! — голос задрожал у меня в барабанных перепонках.

— Я! Здесь всего лишь я!

Остановился и на чувственных губах застыл оскал.

— Что? Решила поиграть в прятки? Обмануть слепого? — сделал еще один шаг ко мне, — Запомни я слепой, но не глухой и не идиот!

— Я принесла ваш завтрак, — тихо сказала и закусила губу, глядя на то как он неуверенно двигается. Еще не привык. Еще тяжело ему.

— Можешь взять со стола и уносить на хрен. Ты уволена!

— За что?

— За то, что игралась со мной в прятки! За то, что вошла сюда без спроса, за то, что ты наглая до беспредела! Твой испытательный срок кончился так и не начавшись. Забирай свой завтрак и пошла вон!

— Я не сделала ничего плохого! Я просто принесла ваш завтрак туда, куда вы велели и в то время, как вы велели. Я поставила поднос на стол и… и я не виновата, что вы вызываете в людях страх. Если б вы не кидались на ваших работников я бы не боялась обнаружить свое присутствие. А вы… вы ведете себя как…

— Как кто?

— Как… не знаю. Как зверь!

Оскал растянулся в ухмылку и взгляд остановился почти на мне, но все равно смотрел отрешенно сквозь меня.

— Ты удивишься, но я сочту это за комплимент.

— На здоровье.

— Забирай поднос. Я не голоден. И скажи Раисе пусть рассчитает тебя.

— У меня есть еще целых два дня!

— Кто сказал?

— Вы! Вы давали мне время!

— Я дал — я и забрал. Девочка, я здесь хозяин, царь и бог и ты мне не нравишься, ты мне не подходишь.

— Один день… Пусть не три, пусть еще два!

— Нет! Все! Убирайся!

Рявкнул в пустоту и махнул палкой в сторону двери. Я прошла мимо него, чувствуя, как от обиды дрожат колени, как хочется ему ответить, как хочется заорать, что он не просто зверь. Он убийца! И в его ящике хранятся улики убийства! И что я назло ему выжила! И ребенок выжил и… Но я конечно ничего не сказала. Я прошла за подносом, взяла его со стола. Нет… все не может вот так оборваться и закончится. Он не может меня прогнать! Обернулась к нему с трудом сдерживая свою отчаянную ярость, но она все же выплеснулась наружу:

— Вы… просто используете свою власть, чтобы наказывать людей за то, что вы слепой, чтобы они испытывали перед вами чувство вины за то, чего не делали. Они должны ощущать себя виноватыми в том, что они зрячие, а вы нет! Это… это подло, знаете? Это жалко! Вы просто самодур! Слепота не дает права перестать быть человеком!

Я не успела даже дернуться, когда он замахнулся палкой и выбил у меня из рук поднос и тот с грохотом свалился на пол, а у меня на пальцах вспухла полоса от удара.

— УБИРАЙСЯ!!!

Заорал так, что зазвенели стекла и в ту же секунду схватил меня за локоть, а точнее за ткань платья.

— Что это за запах? Что ты принесла?

— Гренки в чесночном соусе, — тихо ответила я, глядя на его широко распахнутые глаза, устремленные куда-то мне за ухо. Брови сошлись на переносице и лицо слегка исказилось, как от легкой боли.

— Что? — он словно не расслышал.

— Гренки в чесночном соусе, — повторила я.

— Кто их приготовил?

— Я.

Он какое-то время смотрел в пустоту, а потом уже тихо сказал:

— Пойди и приготовь еще. Я хочу эти гренки. Принеси мне их.

— Я… я уволена.

— Принеси мне эти гренки! Сейчас!

ГЛАВА 12

Когда я открыл глаза я не сразу понял, что я их открыл. Потому что светло не стало. Меня окружала кромешная тьма. Как и все время пока я барахтался где-то в колодце со дна которого слышал чьи-то голоса. Некоторые узнавал, а некоторые нет и мне было на них плевать. Мне было хорошо там, где я находился. Меня окружали воспоминания, запахи и она. Везде там была она. Живая, рыжая, смеющаяся своим заливистым смехом. Казалось я проживал снова и снова каждое мгновение с ней, возвращался к ним, смаковал детали. Оказывается, я не замечал, что ее волосы отливают медью, они не однотонны и среди них есть пряди светлее, а ее глаза кристально-бирюзовые с темно-зеленым ободком и очень маленькие аккуратные розовые губы. Мне кажется я сосчитал количество веснушек на ее носу и скулах, точно знал где на ее теле рассыпались родинки.