Ничего не изменить

Смутьянов закрыл глаза и беззвучно заплакал. Неужели вчерашнее его отчаяние стоило того, чтобы расстаться с жизнью? Стоило ли оно того, чтобы оставить единственного своего друга, почти брата, одного? Эгоист, безмозглый эгоист! Никогда он больше не поддастся этому ужасному чувству. Отчаяние ничто, в сравнении с предательством, которое он чуть не совершил вчера. Он давно уже не мальчик, но муж. Хотя, такой поступок не просто безрассуден, а унизителен для любого человека. Это последняя ступень достоинства, на которой может стоять человеческое существо. Он будет держаться, драться и жить ради своего друга, ради своего человеческого достоинства, как должен жить любой советский человек. Вопреки всему.

Смутьянов встал с кровати и начал растапливать печь. Сухие дрова – пусть Бог хранит того человека, который заготовил топлива впрок – разгорелись сразу и тепло заполнило комнату. Симонов все еще спал – оно и к лучшему. Что ему вчера пришлось пережить? Постоянно повторяющийся кошмар. Вчера он чуть не потерял единственного спутника и убил человека. Намеренно? Опять нет. Гвозди оказались посреди доски, медлить было нельзя, а оружия не было. Даже если бы у него была возможность взять упавший пистолет, то Вячеслав не стал бы стрелять. Не такой он человек. Не стал бы дозорный стрелять из оружия в живого человека, тем более, не дав тому ни одного шанса. Сразу на поражение. Виктор – да, он мог бы. Если бы напали на дозорного, он бы ни на минуту не задумавшись, выстрелил в нападающего. Теперь рисковать нельзя, всё теперь опаснее и сложнее, как в древние времена. Он бы застрелил того бедолагу без тени сомнения, просто из страха, что тот может напасть снова, сделать что-то ему или Вячеславу.

– Господи, как же я дошел до этого… – Виктор закрыл лицо руками. Действительно ли это его мысли? Он и правда готов убить человека из страха? Какая низость… мерзко. Стать убийцей, дикарем, нападающим на всё, что угрожает. Возможно, он сам спровоцировал того мужчину, очевидно, повредившегося рассудком. Безумец мог возомнить себя зверем и напасть на встречного, воспринимая его как угрозу. Человек с оружием опасен вдвойне, а у Виктора был пистолет в руках. И вот такой исход – никто не виноват в нем. Ни он, ни Симонов, ни сам бродяга. Вода ему пухом.

Шкипер краем глаза заметил, что Симонов проснулся и лежит, глядя в потолок. Может, занят своими мыслями, не стоит его отвлекать. Дрова трещали в печке, Виктор поставил чайник на плитку сверху и начал готовить на маленьком столике утренний чай. Простое, безыскусное, неизменное меню двух стариков – байховый чай, галеты, колотый сахар.

– Доброе утро, Вить, – Симонов поднялся с кровати и потянулся. – Это, честно говоря, первое столь доброе утро за последние две недели. То мы с тобой в холоде, то в голоде проснемся, а тут хоть поживем мальца, как люди.

– Доброе, Слав. Да, поправим здоровье, сил наберемся и дальше двинем. Отмыться надо, отстираться, высушиться пока погода позволяет.

Они сели за стол, разлили чай и почему-то приуныли, потупили головы. Вступив в новый день с новыми заботами и трудностями, старики снова испытали чувство тяжести этих будней. Вроде отступила острая необходимость бежать и спасаться, искать безопасное место, но напряжение не отпускало. Виктор поднял кружку с чаем.

– Помянем?

– Помянем. Земля им всем пухом, – кивнул Вячеслав, и они, молча, пригубили обжигающий напиток. Сахар вприкуску, галеты крошились на ветхий столик. Моряки немного повеселели. Дозорный изрядно проголодался из-за вчерашних переживаний, и была вскрыта банка тушенки из Павилосты – одна из последних. Продовольствие кончалось, нужно было обыскать здесь всё и двигаться дальше. Если за островом города поражены, то придется голодать – урожай давно снят, на полях ничего не найти. Но ничего, переживем, на крайний случай перейдем на подножный корм, в местах, где нет заражения.

– Вить, ты как, в норме? – они окончили завтрак и сидели у печки.

– Да ничего, уже лучше. Сам как? Тебе тяжелей пришлось, – шкипер повел плечом, словно разминаясь, и посмотрел на товарища.

– Ну… не просто это все. Я стараюсь не думать уже, внутри как окаменело всё. Может я и правильно всё сделал, ты бы на моем месте поступил точно так же.

– Это верно. Не кори себя, время сейчас такое – страшное. Бог знает, что там дальше будет.

Моряки распределили задачи и занялись делом – Симонов пошел поискать что-нибудь вокруг, а Смутьянов занялся обследованием домика. Оказалось, что под столом имеется крышка погреба, но там, кроме пары старых картофелин, ничего не нашлось. Виктор бережливо поднял их наверх, завернул в тряпку и положил в вещи – неизвестно, может, землю грызть скоро придется, нужно беречь любую еду. Кроме этого, в углу нашелся туповатый топор и рыболовная удочка из орешника, тонкая и простая. Не считая пару одеял и подушек в доме ничего не было, но находки шкипер сразу перенес на катер. Симонов вернулся с тонкими прутиками ивы в руках.

– Ну и зачем они тебе? – спросил Виктор, ставя чайник на печь и готовя всё к обеду.