Ничего личного

Мы проводили взглядами автомобиль Славы и простояли в тишине еще несколько минут, пока Виктор курил и отрешенно смотрел куда-то сквозь нас. А когда из подъезда снова вышел Бахти, держа в руках свой телефон, Виталик спросил, не закинет ли тот его домой.

– Не вопрос… – ответил Бахти. – Прыгай.

И Виталик поспешил плюхнуться на пассажирское сиденье, как только тот открыл машину.

– А ты чего? – Бахти вопросительно посмотрел на меня.

– Я поброжу тут еще немного … Подышу воздухом…

– Ну, смотри… – он пожал плечами, после чего обратился к Виктору, который уже докурил и, затушив сигарету, продолжал подпирать стену, скрестив на груди руки. – Там Юлька разревелась, одна сидит на кухне. Пошел бы к ней, успокоил…

Ничего не ответив, Виктор только кивнул ему в ответ головой.

А я, не зная, почему до сих пор не тронулся с места, продолжал стоять как вкопанный и наблюдал за тем, как огромный «Мерседес» Бахти медленно отъехал и скрылся за соседней пятиэтажкой. Потом перевел взгляд на мужа Юльки и даже вздрогнул, когда он неожиданно заговорил со мной.

– Я тебя помню.

– Да?

– Ты еще в школе встречался с Юлькиной подругой… Вероника, кажется?

И вот опять – все к одному.

– А я тебя не помню…

– Мы и не пересекались вроде никогда… Я в технаре учился, когда вы школу заканчивали. Виктор, – он протянул мне руку. – А то там наверху так и не получилось познакомиться. Этот ваш Слава сразу жестко за дело взялся… без прелюдий…

– Александр, – я подошел ближе и ответил на рукопожатие. – Мне показалось, что он действительно перегибает палку. Поэтому прошу прощения…

– Ты-то зачем извиняешься?

– Неудобно за него… А с чего он вдруг разошелся?

– Ну, это я, скорее всего, спровоцировал.

– Как?

– Он как сел напротив меня, так поначалу начал спокойно вопросы задавать. Сначала, даже душевно так про Пашку все: возраст, вес, как ест, как спит, капризный ли, про распорядок дня? Про мои обязанности, а потом уже, что делали с утра, днем… ну и как вообще все случилось? Расспрашивал, что делал, когда Юлька мне позвонила, как новость воспринял, и все такое… И еще участливо так головой кивал.

А потом давай по второму кругу все то же самое… Ну, думаю, понятно, что все версии рассматривает, даже самые невероятные, и проверяет, не начну ли путаться в показаниях. В общем, он задает вопросы, а я отвечаю. Только он уже как-то сухо так говорить стал – как для протокола…

И тут вдруг на тебе – смотрит мне в глаза и спрашивает: а может ты сам Пашку-то пристукнул? Я аж дар речи потерял. А он все смотрит и продолжает: знаю я вас таких, выбесит ребенок своими криками, пристукнете, тело закопаете, жену припугнете, и все – остается только убитого горем папашу разыграть… И еще смеется: чистосердечное признание облегчает наказание!

Тут-то я и вспылил. Послал его на три буквы, встал с дивана, но он тоже со своего стула вскочил и как пихнет меня обратно. И давай орать… Будто бы не знает, какой я отец, и что ни Настю, ни тем более Пашку пальцем никогда не трогал… и не трону никогда. Свои же – родные! А со Славой этим вместе ж вон по выходным в парке иногда гуляем с малыми. У него самого пацану два года, хоть они и не женаты с его девкой-то.

Ну, да не об этом сейчас. Короче, покричал, судом и зоной попугал, а потом резко успокоился, прям по-приятельски по плечу так потрепал, мол не ссы – работа у меня такая, и все…

– Псих – одним словом, – подытожил я.

– Черт с ним… Лишь бы Пашку нашел… Мне-то что? Я мужик – все стерплю и переживу, если надо… А Юлька – не знаю… И так себе места не находит, а если не дай бог… представить страшно… Даже не знаю, что делать…

– Иди к ней, – я кивнул на дверь подъезда. – Бахти сказал, что она там плачет, бедняга…

– Да. Пойду…

– Давай, беги…

– Ага, – кивнул Виктор и, уже заходя в подъезд, на секунду обернулся. – Рад знакомству.

– Взаимно. Не смотря на повод…

Когда дверь за ним захлопнулась, я еще с минуту постоял на месте, а потом пошел через дворы в сторону центра, понятия не имея о том, куда и зачем иду. Просто побрел, глядя себе под ноги и размышляя о том, как вся эта затея со встречей выпускников вылилась в подобное дерьмо.

Пока шел, вдруг вспомнил, что до сих пор не перезвонил Кристине, и почувствовал себя редкостным козлом, раз без какой-то особой на то причины заставлял волноваться беременную девушку. Попытался себя успокоить тем, что если бы она сильно волновалась, то перезвонила, но мне ли было не знать, что не в ее правилах перезванивать по нескольку раз. И раз уж я не ответил на утренний звонок, то именно мне полагалось теперь набрать ее номер. Что я и сделал, усевшись в одном из дворов на скамейку у детской площадки.

Мы проговорили минут пять не больше.