Ничего личного...

На этот раз Кристоф слушал внимательней обычного. Когда голос Амадео неуверенно затих, он положил ладонь на голову мальчику.

— Я сделаю то, что ты просишь, малыш. Но с одним условием — из больницы ты не выйдешь. Ты еще слишком слаб. За Тереситу не беспокойся, она найдет покой. Что же касается твоего друга, я узнаю, что смогу. Идет?

Амадео вскинул голову, в черных глазах застыла надежда.

— Вы правда это сделаете?

— Кристоф Солитарио всегда держит слово. Хорошенько запомни это, малыш, — в обычно смешливых глазах на этот раз не мелькнуло и тени улыбки.

* * *

Два дня от Кристофа не было никаких новостей. В больницу он не приезжал. Амадео скучающе глядел на дождь, барабанящий по карнизу, и пытался отогнать от себя самые мрачные мысли.

Завтра его должны выписать. А Кристоф наверняка не придет. Свой долг он уже выполнил, хотя это было необязательно. Рассчитался с мальчишкой за причиненные увечья — и adios. Он и так слишком много отдал, больше, чем следовало.

Амадео затряс головой, и волосы упали на лицо. Нет, он не должен так думать о Кристофе. Единственный человек, который когда-либо был добр к нему, дал, пусть и на время, ощущение теплоты. За все это нужно сказать спасибо, только вот он больше… не придет.

Амадео тяжело вздохнул и протянул руку за книгой, которую ему принес Кристоф. «Тим Талер, или Проданный смех». Поучительная история о мальчике, который ради денег потерял способность смеяться. Амадео запоем прочел ее и с восторгом обсуждал с Кристофом планы, как можно было обхитрить барона Трёча, не прибегая к губительной сделке. Тот лишь улыбался и задавал колкие вопросы, на которые Амадео, хмуря брови, искал достойный ответ.

Читать расхотелось. Амадео положил книгу обратно на тумбочку и улегся на левый бок. В палате было тихо, только дождь без конца ударял по стеклам.

Амадео почти уснул, когда дверь в палату приоткрылась. Радостно вскочив, он открыл рот, чтобы поприветствовать Кристофа, но вместо него внутрь сунулся вздернутый нос.

— А, так это тебя отец обхаживает уже несколько дней, — прозвучал надменный голос, от которого улыбка сползла с лица Амадео, как ненадежная краска.

Мальчик, старше Амадео года на три-четыре, важно вошел в палату, оглядывая все вокруг с таким презрением, будто оказался в самой мерзкой выгребной яме. Темные волосы были гладко прилизаны, лишь на затылке торчал непослушный вихор. Одежда с иголочки — темно-зеленый жилет, белая рубашка, черные брюки. И выражение презрения на лице, которое сопровождало его всюду, на что бы он ни посмотрел.

— Неплохо устроилась, помойная крыса, — выплюнул он, и Амадео накрыла волна возмущения.

— Сам ты помойная крыса! А это моя палата. Не нравится — уходи.

Отпора мальчик явно не ждал. Лицо перекосилось, и он рявкнул:

— Да ты хоть знаешь, с кем разговариваешь! Немедленно извинись, или я заставлю тебя вылизать мои ботинки!

— Тебе надо — ты и вылизывай, — Амадео отвернулся от него и укрылся одеялом.

— Надо же, какие крысята невоспитанные пошли! — заверещал мальчишка, топнув ногой. — Ничего, скоро все передохнете! Как тот хорек! Как его звали? Микки, кажется?

Амадео вздрогнул.

— Что ты сказал? — он сел на кровати и повернулся к мальчику. — При чем тут Микки?

На лице гаденыша отразилось торжество.

— Сдох он, твой Микки! Хозяин аптеки сделал в нем огромную дыру, футбольный мяч пройдет! Я слышал, как он говорил об этом отцу, да, так что это точная информа…

Амадео слетел с кровати и сбил мальчишку с ног.

— Думай, что говоришь!! Микки не могли убить, не мог…

— ПАПА!!! — завопил тот. — Он меня убьет, папа, помоги!!

Амадео соскочил с него и ошеломленно отступил, наткнувшись на кровать. Рука тупо ныла, в голове царил полный хаос. Микки? Умер? Как такое может быть?

Нет, он врет. Наверняка врет, тем более Амадео вспомнил, почему ему знаком этот мальчишка. Это он ударил его, когда Амадео валялся на асфальте, оглушенный после удара машиной. Подошел и пнул, как какую-нибудь собаку. Значит, его отец…

— Что тут происходит? — на пороге палаты возник Кристоф, удивленно глядя на распростертого на полу сына.

— Папа, он хотел меня убить! — захныкал тот, поднимаясь. — Кинулся на меня, как дикий пес!

— Ты сказал, что Микки убили, как ты мог вообще такое придумать?! — крикнул в ответ Амадео.

— Амадео, — серьезно сказал Кристоф, впервые назвав его по имени. И это подействовало на Амадео сильнее, чем если бы он накричал на него.

Он заполз на кровать, чувствуя, что внутри все сжалось в тугой комок. Слышал, как Кристоф выпроваживает сына из палаты (Лукас, иди в холл и посмотри по телевизору мультики, я сказал, иди), но не воспринимал ничего. И только когда дверь палаты с мягким стуком закрылась, рискнул спросить:

— Это правда?

Кристоф подошел и присел на край кровати.

— К сожалению, да. Я не стану скрывать от тебя ничего, малыш. Твой друг пытался ограбить аптеку, и владелец застрелил его, не разобравшись, что перед ним ребенок.

Амадео зажмурился. Горячие слезы растворились в подушке.

— Это я… — он всхлипнул. — Я виноват, я ведь мог тогда пойти с ним… Или вместо него, это все моя вина…

Кристоф положил руку ему на плечо.