Ничего, кроме личного

Александр Игоревич был давно и прочно женат. Служба в органах способствовала крепкому браку. Во-первых, разводы губительно сказывались на карьере. Все-таки моральная чистота чекистов была завещана еще Дзержинским. А во-вторых, служба предполагала знание основ конспирации. Он был не фраер, чтобы погореть на нестертых эсэмэсках или приставшем волосе очередной подруги. Высочайший профессионализм побуждал его выбирать женщин с короткими стрижками и серо-пепельными волосами, как у жены. Конечно, иногда нравились и рыженькие, и длинноволосые. Тогда в мозгу делалась зарубка, и перед воссоединением с семьей он проводил тщательный досмотр своего внешнего вида.

Жена его служила в театре. После института попала в столичную труппу, но с актерской карьерой сначала не задалось. Играла сплошные «кушать подано». А потом как-то все наладилось. Главные роли посыпались на ее хорошенькую серо-пепельную головку после того, как режиссер чуть не сел в тюрьму за нецелевое расходование бюджетных денег. Но, к счастью, разобрались. Режиссера выпустили, и он сразу разглядел в ней талант. Словом, одновременно обрел и музу, и свободу.

Актерская профессия жены способствовала крепкому браку. Во-первых, развод мог повлиять на творческие пристрастия режиссера, и жена следователя, не будь дурой, это понимала. Во-вторых, будучи актрисой, она умела делать вид, что не замечает нестертые по забывчивости эсэмэски или длинный волос противного рыжего цвета.

Так и жили. Детей не заводили. Она еще не сыграла роль мечты, а он еще не купил особняк с видом на Альпы. Какие в этой ситуации могут быть дети?

Уезжая в командировку куда-то там на юг – жена не вдавалась в детали – муж сказал, что вернется не быстро, но зато не с пустыми руками. И то и другое обрадовало жену. Она изобразила легкую печаль, пока он собирал чемодан, потом сыграла сдерживаемые рыдания при расставании в аэропорту и вместо аплодисментов заслужила тортик, на который собрала подружек в пустой квартире. К тортику подавали вино.

Александр тоже не подкачал. Смотрел на жену грустными глазами, пока суровые порядки аэропорта не разлучили их. Потом залил душевную рану халявным пивом в зале ожидания бизнес-класса, провожая масленым взглядом фигуристых женщин. Особенно рыженьких.

Словом, это была очень крепкая семья, где каждый ценил то, что имел, и всеми силами старался не допустить крушения ячейки общества.

Дорвавшись до командировки, Александр Игоревич взбодрился. Он любил работу на выезде. Можно чуть-чуть пренебречь конспирацией, а сэкономленные силы и время пустить на духоподъемные вещи. Таковых в мире не так много. Дружеские пирушки и хорошенькие женщины.

В этой дыре с пирушками не задалось. Первые же контакты с местными кадрами укрепили его во мнении, что москвичей здесь не любят. А в погонах особенно. А впрочем, где их любят?

Увидев Марианну, следователь по особо важным делам обрел смысл жизни. Точнее, смысл жизни на ближайшие пару недель. Именно в такой срок он надеялся сломать фигурантов дела о мошенничестве в особо крупных размерах.

Дело с элеватором не показалось ему сложным. Единственная загвоздка состояла в том, что с юридической точки зрения все было законно: и приватизация, и дальнейшие разделения собственности между кругом лиц. Стало быть, решение вопроса лежит в плоскости добровольных покаяний в мошеннических намерениях. Как говорится, разберемся.

Больше интересовала Марианна. Что варится в этой головке, которая, как тычинка, возвышается на высоком пестике шеи? Чтобы разобраться с этим, он решил поближе познакомиться с Михаилом. Скажи, кто твой любовник, и я скажу, кто ты. Мужской типаж Михаила интересовал следователя больше, чем его прегрешения против закона.

Он вызвал Михаила на допрос.

Того привели в полуобморочном состоянии. Ночь, проведенная в камере, произвела на него самое гнетущее впечатление. И еда. Михаил долго смотрел в миску и соображал, отчего он умрет быстрее, от голода или от такой еды.

– Присаживайтесь, – сурово начал Александр Игоревич. – Хочу напомнить, что вы пока не обвиняемый, а лишь подозреваемый. Нам предстоит долгая серия следственных мероприятий. А пока мне хотелось бы понять, что вы за человек. Считайте нашу первую встречу чем-то вроде знакомства. Предлагаю поговорить без протокола. Впрочем, вы можете отказаться.

– Нет. – Михаил замахал руками, как мельница. – Что вы? Я согласен! Я очень рад! Без протокола, конечно, лучше. Что вас интересует?

– Собственно один вопрос. Как вы дошли до жизни такой?

– Я, гражданин следователь, не доходил. Меня, можно сказать, довели. Жена переписала на меня свою часть бизнеса, и я, ничего не подозревая, приехал сюда, чтобы вникнуть в дело. Ничего не успел. Буквально пару недель тут нахожусь. Я вообще не понимаю, что произошло. Все это так нелепо и похоже на дурной сон, что я…

– Пару недель, говорите? – перебил его следователь. – Однако же успели организовать здесь личную жизнь. При обыске в квартире находилось постороннее лицо.