Нич Ниднибай

Таким образом, человечество проживает лишь незначительный интервал глобального времени-движения-изменения в локальной (небольшой) части пространства Мироздания. Хлеще того: в очень маленькой части Солнечной системы, являющейся крохотной частью Галактики, которая есть мизерная часть Вселенной, представляющей собой исчезающе малую часть Мироздания. Люди, тем не менее, пыжатся и пытаются постичь последнее. В связи с этим они измеряют разные величины и, в том числе, время. И измеряют они его так. Выбирают какое-либо движение-изменение (часто периодическое, которое практически реализуется в устройстве, называемом часами) и обзывают его единицей времени. Затем выбирают систему отсчёта пространственных координат, к которой закрепляют часы. С помощью световых сигналов (поскольку не нашли в своём кусочке Мироздания ничего быстрее, чем свет) определяют одновременность состояний часов и начал и окончаний изучаемых явлений. Вследствие неизменности скорости света по отношению к прямолинейно и равномерно движущимся объектам, выяснилось, что таким образом измеренное время может быть различным в различных системах отсчёта. Все эти человеческие фокусы с измерением времени, полезны для изучения и почти точного или приблизительного предсказания многих явлений. Они (фокусы) также говорят, возможно, о какой-то там средней величине и многих других свойствах глобального времени-движения-изменения? Понятно, например, что изменение показаний часов сигнализирует об изменении состояния пространства Мироздания (возможно, не только из-за изменения в самих часах)? Однако если все, наблюдаемые кем-либо, часы (или движения-изменения) локальной области Мироздания, которую изучает человечество, почти остановятся (под действием мощной гравитации или из-за движения с околосветовой скоростью, или «просто так»), то это ещё не значит, что почти остановилось и глобальное время-движение-изменение?

Исчезновения глобального времени-движения-изменения, когда лишь случайно в пространстве Мироздания там и сям возникают и исчезают микрочастицы, уже не может быть? Как я уже говорил, наблюдая, за свой кусочек глобального времени-движения-изменения свой же кусочек Мироздания, человечество обнаружило некоторые необратимые и неостановимые движения-изменения и почти решило, что глобальное время-движение-изменение тоже необратимо и неостановимо? Что ж, Бог ему в помощь? Или нет?

В здоровом, бодрствующем, ничем не одурманенном человеке его внутренние биологические часы, память, в которой остаются следы от движения-изменения некоторой крохотно-мизерно-исчезающе малой части Мироздания, и логика (интуиция, предчувствие), дающая ему возможность приблизительно предвидеть ближайшее будущее состояние этой части Мироздания, действуют так, что глобальное время-движение-изменение воспринимается им, как непрерывно меняющаяся длительность, связанная с прошлым и устремлённая в будущее? Если же человек глубоко задумался, спит, болен или чем-то одурманен, то он может перестать более или менее правильно ощущать локальное, а вместе с ним и глобальное время: вокруг произойдёт множество изменений (пройдёт много времени), а для него пройдёт лишь внутреннее мгновение. Бывает, однако, и наоборот. Например, когда во сне прошло много времени, а вокруг почти ничего не изменилось. Или же когда отсутствие вокруг заметных изменений вызывает в человеке ощущение медленно ползущей длительности.

6. Одно из необыкновенно «восхитительных» свойств глобального времени-движения-изменения нашего любимого Мироздания заключается в том, что, создав нечто, оно тут же начинает его разрушать. О чём это говорит? О бесцельности и бессмысленности? Или о целенаправленности и мудрости?

7. В связи с тем, что глобальное время-движение-изменение, возможно, не всякий раз приблизительно или точно детерминировано законами Мироздания, совершенно непонятно больше по случайности или больше по детерминированности (начиная с чудесного появления глобального времени-движения-изменения) ваза из тёмно-синего (с белым) стекла врезалась Луцию в переносицу.

18

Когда я с малышами подошёл к детским горкам в парке, там никого не было. Погода была замечательная. Какой-то могучий скульптор таким образом расположил облака на небесной тверди, что виделись там снеговые заносы, рябь и волны сугробов, словно в тундре. Так и хотелось прокатиться на лыжах по небесам. От этой замечательной обстановки мне захотелось сказать что-то хорошее о себе, и я начал это делать, рассказывая крохам о своей нынешней известности в мире, благодаря совсем недавно, буквально несколько мгновений тому вперёд, изданной книге, о контейнерах с письмами восхищённых ею народов… Маленькие ЭТИ слушали меня, открыв рты.

– Саба, – вдруг спросила Эльчулька, вытряхивая песок из розовой туфельки Тальчульки, – если ты такой знаменитый, то почему же тебе никто не звонит?

Надо отдать мне должное: я запнулся лишь на пятнадцать с половиной минут, после чего ничтоже сумняшеся заявил:

– Звонят моему секретарю, ну этому…