Незримый враг

– Только сегодня. Когда ее якобы отравили, – с болью ответил он. – Нэнси всегда так делала в детстве: притворялась больной, если чувствовала себя виноватой. Я понял: она совершила что-то очень плохое, раз притворяется перед столькими людьми.

– Ваша жена из-за нее ушла?

– О, конечно, нет. Просто я не смог сделать ее счастливой. Она не любила ни меня, ни наш дом, а когда родились девочки, ей стало совсем худо. Все плакала, плакала… А в тот день, когда мы все вместе пошли на праздник в честь Дня святого Патрика, – дочкам было пять – жена казалась такой радостной. Сказала, что отойдет за яблоками, и не вернулась. – Он грустно усмехнулся. – Я не знаю: может быть, она сбежала с кем-то, кого любит, а может, одна.

– Вы ее… искали? – За неимением другой опоры я облокотился на самого барона; тот, кажется, не возражал.

– Нет. Я ее очень любил, а любить значит отпускать, верно? Так у нас на острове говорят. С нашей свадьбы и до того дня она ни разу не выглядела счастливой, и я решил, что так будет лучше. Окружу девочек любовью и выращу сам. Но Нэнси всегда была очень… сложной. Жестокой.

– Одного не… не понимаю. – Я с трудом держал глаза открытыми. – После своего… неудачного… брака… вы готовы были выдать… Элизабет… за противного… старика.

Барон удивленно взглянул на меня.

– Лиззи любила виконта и мечтала за него выйти. Ему было едва за сорок. Он был хорошим человеком, и теперь я понимаю: нельзя было спускать его смерть Нэнси с рук. Но она ведь моя дочка, и так плакала, и раскаивалась, и… Надо мне было послушать Лиззи.

– Элизабет хотела… ее… выдать… полиции?

– Конечно. – Он внимательно глянул на меня. – Опять Нэнси все выставила в неверном свете, да? Она это умеет. В тот день она увидела, что Лиз целуется с женихом, и пришла в ярость. Нэнси всегда считала ее своей собственностью, она не выносит, когда у нее что-то отнимают. Не знаю уж, правда ли она думала, что Лиз навсегда останется с ней, но… Бросилась на сестру с тяжелым подсвечником, пыталась ударить по голове. Виконт закрыл Лиз собой, и Нэнси случайно ударила подсвечником его. Лиз после этого ее возненавидела. Последние два года они почти не разговаривали. – Он закрыл лицо руками. – Но я не знал, не знал, чем Нэнси эти два года занималась! Никогда не умел найти к ней подход. Простите, что так наседал на вас, когда вы появились в доме. Я надеялся, замужество пойдет Нэнси на пользу.

Ох, я бы содрогнулся, если бы еще мог. Будь я жив и здоров, знакомство с прекрасной дочерью барона могло окончиться свадьбой, после которой моя жизнь и здоровье оказались бы под большим вопросом.

– Я лишен родительского таланта, – горько признал барон, и это меня, как ни странно, растрогало: то же самое я мог бы сказать о своем отце.

– Мертвые радуются, когда их… вспоминают… добром. Так мне сказал… мой друг, – выдохнул я. – Элизабет вас… услышит.

– Будь она жива, она понравилась бы вам. – Барон печально опустил голову. – Как бы я хотел, чтобы у меня был такой зять, как вы, голубчик! Вы спасли бы нашу семью.

Мою бы семью кто спас! Я снова загрустил, подумав о Бене, затерявшемся где-то на просторах Ирландии.

Мы все вышли из сада на улицу, ведущую к замку на холме. Нэнси под руки вели два констебля. Она поглядывала на них, как испуганный щенок, и я подумал: а эта змея не пропадет. Можно отнять у нее свободу, но не умение трогать сердца своей беспомощностью. Впрочем, это уже не моя забота. Я сделал все, что мог, пора и отдохнуть. Меня с ужасной силой потянуло отдохнуть прямо на мостовой, но тут меня подхватили с двух сторон и как-то ухитрились впихнуть в экипаж. Я разлепил глаза, которые не помнил, как закрыл. Молли и Робин смотрели на меня с тревогой.

– Удачи, – сказал Робин Молли. – Надеюсь, до дома он дотянет.

– Нет, Робин, умоляю, поехали с нами! – Молли вцепилась в его рукав.

– Такой шанс проникнуть в замок на холме, – заныл Робин, глядя вслед уходящим констеблям, Нэнси, ее отцу и двум детективам.

– Завтра проникнешь! Полезай в экипаж скорее, если что – сможешь писать прямо на празднике, книжечка-то у тебя с собой. – Молли похлопала его по жилетному карману и обернулась. – Лиам, а ну тащись сюда! Повозкой управлять умеешь?

Только этого не хватало! Я приоткрыл глаза и без удовольствия глянул на виновника моей поломанной шеи: тот потерянно, одиноко стоял на обочине, но на зов Молли все же откликнулся – подошел, продолжая оглядываться на уходящую возлюбленную. Видимо, ждал, что она тоже обернется. Молли пощелкала пальцами у него перед носом.

– Лиам, любовь – та еще зараза, сама знаю. Но давай-ка ты искупишь свою вину за то, что графа поломал, а? И повеселишься заодно, мы тебя рагу угостим. – Лиам с трудом перевел на нее взгляд. – Полезай на козлы и гони во весь дух. Лошади у нас резвые, дорогу я покажу. Вперед!

Она влезла на пассажирскую скамью экипажа и втащила туда же Робина. Они сели по обе стороны от меня, крепко взяв под руки: видимо, будут до самого дома следить, чтобы я не помер. Я слабо улыбнулся. Приятно, когда о тебе заботятся.