Незримая жизнь Адди Ларю

– Да и плевать. К черту ее, ты заслуживаешь лучшего! – восклицает Мюриэль.

Это почти смешно, раньше Мур постоянно уверяла, что Табита для него слишком хороша.

Сестра обводит комнату взглядом.

– Ты сделал ремонт? Стало так уютно.

Гостиная Генри уставлена свечами, статуэтками, эстампами и прочими следами присутствия Табиты. Барахло принадлежит Генри, а стиль – ей.

– Нет.

Сестра все еще стоит. Мюриэль никогда не садится, даже на краешек не присядет.

– Что ж, вижу, с тобой все хорошо, – провозглашает сестра. – В следующий раз снимай трубку. Кстати! – добавляет она, наматывая шарф уже на полпути к выходу. – С Новым годом!

Генри с трудом вспоминает: Рош Ха-Шана[25].

Заметив его замешательство, Мюриэль усмехается.

– Раввин из тебя вышел бы ужасный.

Генри не спорит. Обычно на праздник Генри ездил домой – как и сестра, – но в этом году Дэвид не сумел избежать дежурства в больнице, поэтому родители пересмотрели планы.

– В синагогу пойдешь?

– Нет, – качает головой Мюриэль. – Но сегодня в центре будет представление, покажут огненное шоу, вот и я с кем-нибудь свечу зажгу.

– Ага, и мама с папой тобой будут гордиться, – ехидничает Генри, но на самом деле это вполне вероятно. Мюриэль Штраус все всегда делает правильно.

– Каждый празднует по-своему, – пожимает плечами Мюриэль и взбивает шарф. Увидимся на Йом Кипур[26]. – Она уже подходит к двери, но вдруг поворачивается к Генри и взъерошивает ему волосы: – Мое маленькое грозовое облако. Не позволяй тьме слишком сгуститься.

После ее ухода Генри устало прислоняется спиной к двери. Ошеломленный и совершенно сбитый с толку.

* * *

Говорят, у горя есть стадии. Интересно, существуют ли подобные у любви?

Может, это нормально – ощущать злость, грусть, пустоту и одновременно, к своему ужасу, почему-то облегчение? Возможно, дело в похмелье, которое дурманит чувства и сбивает его с толку.

Генри заворачивает в «Обжарку» – шумную кофейню в квартале от магазинчика на углу. Здесь отличные маффины, неплохие напитки и ужасное обслуживание – обычное дело для этого района Бруклина.

За кассой стоит Ванесса. Нью-Йорк кишит красивыми людьми, актеры и модели подрабатывают барменами и бариста, смешивают коктейли в ожидании звездного часа, чтобы платить за аренду жилья. Генри всегда считал Ванессу – хрупкую блондинку с крошечной татуировкой знака бесконечности на запястье – одной из них. Имя он точно не знал, просто так гласил бейджик, прикрепленный к ее фартуку, а вслух она ни разу его не называла. Вообще никогда с ним не разговаривала, разве что спрашивала «Что пожелаете?».

Он подходил к стойке, Ванесса уточняла заказ и его имя (и это при том, что Генри заглядывал в эту кофейню шесть дней в неделю последние три года, из которых два она здесь работала), готовила ему кофе и подписывала стакан, ни разу не посмотрев на клиента. Переводила взгляд с рубашки Генри на экран компьютера, затем куда-то в область его подбородка, и все это время Генри казалось, что его здесь словно бы нет.

Так было всегда.

И только сегодня все изменилось.

Принимая заказ, Ванесса смотрит выше. Совсем немного поднимает взгляд, всего на несколько дюймов, но теперь Генри видит ее глаза поразительно голубого цвета. На сей раз она таращится на него, а не на его подбородок, и улыбается.

– Привет, – говорит Ванесса. – Что закажешь?

Генри просит кофе и называет свое имя, обычно на этом все заканчивается. Но не сегодня.

– Собираешься поразвлечься? – интересуется она, подписывая стакан.

Ванесса никогда прежде и не думала с ним болтать.

– Нет, иду на работу, – отвечает Генри, и она снова смотрит ему прямо в лицо.

В ее глазах переливается странный, какой-то подозрительный блеск. Возможно, это просто игра света, но на миг кажется, будто глаза покрыты инеем или затянуты туманом.

– А чем ты занимаешься? – вполне искренне любопытствует Ванесса.

Генри рассказывает ей о «Последнем слове», и на ее лице отражается интерес. Она обожает книги и считает книжный магазин самым лучшим местом на свете. Генри оплачивает заказ, их пальцы соприкасаются, и Ванесса бросает на него еще один взгляд.

– Увидимся завтра, Генри. – Она произносит имя Генри так, словно присвоила его, и озорно улыбается.

Генри не понимает, что она флиртует с ним, пока не делает первый глоток кофе. Он замечает маленькую черную стрелку, которая указывает на дно стакана. Генри заглядывает туда и видит такое, от чего сердце вздрагивает, будто заведенный двигатель. На дне стакана Ванесса написала свое имя и номер телефона.

* * *

Он отпирает решетку и дверь «Последнего слова», допивая кофе. Затем переворачивает табличку и приступает к привычной рутине: кормит Томика, включает свет, пополняет запас книг на полках и ждет звонка дверного колокольчика, оповещающего о приходе первого покупателя.

Разбирая новинки, Генри натыкается на пожилую женщину, которая топчется по проходам от «Исторической литературы» к «Детективам» и «Любовным романам», а потом обратно. Он дает ей несколько минут, но когда она заходит на третий круг, решает вмешаться.

– Могу вам чем-нибудь помочь?