Незримая жизнь Адди Ларю

Повернувшись, Адди принимается разглядывать одежду, брошенную на стуле.

Она перепачкана краской Хай-Лайн. На блузке зеленые пятна, на коленях джинсов – пурпурные. Ботинки испачканы желтым и голубым. Адди знает, что краска выцветет, смоется дождем или просто сотрется от времени. Именно так и происходит с воспоминаниями.

Они должны исчезать мало-помалу.

Адди натягивает вчерашний наряд, берет куртку, но не надевает ее, а, аккуратно свернув, убирает в комод. Куртка лежит в ящике, где еще остается пустое место, которое так и ждет, чтобы его заполнили.

Адди огибает кровать и едва не наступает на записную книжку, которая открытой валяется на полу. Наверное, ночью упала с постели. Адди осторожно берет ее в руки, словно страницы скреплены пеплом и паутиной, а не картоном и клеем. Ей кажется, от ее прикосновения бумага рассыпется, но ничего не происходит, и тогда Адди решается открыть книжку. Оказывается, первые несколько страниц исписаны. Еще раз набравшись смелости, Адди бережно гладит текст: выпуклые чернила, за каждым словом скрываются годы.

«Так все и началось», – написано прямо под ее именем. Первое воспоминание Адди – поездка на рынок. Отец сидит рядом с ней, повозка полна его поделками. Затаив дыхание, Адди читает под негромкий шорох воды, доносящийся из душа.

Отец рассказывает ей истории. Она не помнит их сути, но помнит голос…

Она читает, пока не заканчиваются строчки, дальше идут пустые страницы, которые ждут продолжения.

Генри выключает воду, и Адди заставляет себя закрыть дневник и бережно, почти благоговейно положить его на постель.

III

29 июля 1778

Фекан, Франция

Если подумать, Адди могла бы прожить всю жизнь и умереть, так и не увидев моря. Хотя это неважно. Сейчас Адди здесь. Справа каменными стражами, охраняющими пляж, возвышаются светлые скалы. Она сидит, расправив по песку юбки и устремив взгляд на морской простор. Береговая линия сменяется водой, а вода – небом.

Адди, конечно же, видела карты, но бумага и чернила не дают совершенно никакого представления о море. О запахе соли, рокоте волн, гипнотических чарах прилива, бескрайности морских просторов. О том, что где-то там, за горизонтом, существует что-то еще.

Пройдет почти сто лет, прежде чем Адди пересечет Атлантику и во время путешествия станет гадать, верны ли карты вообще, усомнится в самом существовании земли… Но здесь и сейчас Адди просто очарована.

Когда-то весь мир для нее заключался в крошечной деревне посреди Франции. Но постепенно он становился все больше. Разворачивалась карта ее жизни, показывая холмы и долины, города, столицы и моря. Ле Ман. Париж. А теперь море…

В Фекане она уже около недели, проводит дни на пирсе, любуется приливом. Если кто и заметит странную женщину, в одиночку прогуливающуюся по пляжу, ее не потревожат. Она наблюдает, как причаливают и отчаливают корабли, и размышляет, куда они плывут. Размышляет, что случится, если она взойдет на борт, куда ее доставит судно. Адди не хочет возвращаться в Париж. С пропитанием все сложнее, ее преследуют невзгоды, и в целом обстановка ухудшилась. Напряжение выплеснулось за пределы города, нервная энергетика докатилась и до побережья. «Тем больше причин, – думает Адди, – покинуть страну».

И все же что-то всегда ей мешает.

К примеру, сегодня это надвигающаяся буря. Черные тучи заволокли небо и нависают над морем. Кое-где солнечные лучи все же пробиваются сквозь облака, озаряя сизо-серую воду.

Адди берет книгу, что лежала рядом с ней на песке, и принимается читать:

Окончен праздник. В этом представленье
Актерами, сказал я, были духи.
И в воздухе, и в воздухе прозрачном,
Свершив свой труд, растаяли они[29]…

«Буря» Шекспира. Иногда Адди сбивается, стиль не совсем привычен, английская рифма и размер все еще чужды ее разуму. Но она учится и порой даже попадает в ритм.

Вот так, подобно призракам без плоти,
Когда-нибудь растают, словно дым,
И тучами увенчанные горы,
И горделивые дворцы и храмы,
И даже весь – о да, весь шар земной.

Света становится все меньше, и разобрать строки непросто. О да, все дарованное нам когда-то исчезнет…

И как от этих бестелесных масок,
От них не сохранится и следа.

– Мы созданы из вещества того же, что наши сны. И сном окружена вся наша маленькая жизнь, – продолжает знакомый голос за ее плечом. Тихий, словно едва слышный смех. – Не все жизни такие маленькие.

Над ней тенью нависает Люк.

Адди так и не простила ему ту жестокую ночь в Вийоне. И даже сейчас готова к повторению, хотя за прошедшие годы они несколько раз виделись и заключили осторожное перемирие, но все-таки лучше ему не доверять.

Люк опускается рядом с ней на песок, лениво обхватывая рукой колено. Даже здесь его движения полны томной грации.