Незнакомец

— Я могу вспомнить ситуации, когда причиняют сами себе боль, чтобы справиться с самоотрицанием. Это случается, например, с подростками.

— Да, да. Но, мне кажется, Косугэ, наверное, до конца не понял, что хотел сказать Макото. Он думал, что Макото мучает себя, чтобы искупить грех отца, и довольно жестко сказал, что это бред. Сколько бы ты ни страдал, нельзя вернуть жизнь убитому. Это ничем не отличается от всего того, что писал отец в письмах, не больше, чем самоудовлетворение от демонстрации страданий. Но Макото никогда не имел этого в виду. Мне так кажется. А наш директор по-своему беспокоился за Макото, он сердился, ведь уже столько было преодолено, и теперь он от всего отказывался. В конце концов директор сказал: «Слушай, твоя жизнь — это твоя жизнь, и, если ты действительно так мучаешься, съезди к родным погибших. И тогда кто бы что ни сказал, если семья признает твое право на свою собственную жизнь, то ты сможешь жить дальше с гордо поднятой головой».

Кидо бросил беглый взгляд на ринг, где стоял Косугэ. У убитого директора строительной компании, кажется, были живы родители и младший брат.

— Жаль Макото, — сказал Янагисава с беспомощным выражением и на некоторое время замолчал, о чем-то размышляя.

— Мы тогда частенько бегали вместе по утрам. Здесь, по округе. Как-то раз, когда он уже должен был решить, что делать с выступлением на турнире, я пригласил его на пробежку. Мы добежали до парка неподалеку, как я заметил, что он вдруг начал отставать. Я оглянулся назад, вижу, что он просто остановился… Потом он упал на колени, будто его все силы покинули. И когда я подошел спросить, что случилось, он упал прямо лицом на землю и начал плакать. Прямо посреди этого большого парка. Уткнулся лицом в грязь и зарыдал. А было так холодно. Около нуля.

— Понятно…

Представив себе эту сцену, Кидо почувствовал, как что-то в груди сжалось. Вероятно, тот самый парк, мимо которого он сегодня проходил по пути от станции.

— И тогда я ему сказал, что ему совершенно не обязательно к ним ходить. Несмотря на слова директора, ему совсем не стоит чувствовать ответственность. К тому же… это наверняка только насыплет соли на их раны.

Кидо никак не отреагировал на эти слова, только нахмурился. Затем, выдержав паузу, он спросил:

— И что в результате? Он ездил к ним?

— Нет… После этого с ним случился несчастный случай.

— «Несчастный случай»?

— Выпал с балкона. С шестого этажа своего дома. Тяжелые травмы, множественные переломы. Выжил только благодаря тому, что упал на крышу велосипедной парковки.

— И правда, несчастный… — Кидо запнулся и не закончил вопроса. Янагисава догадался о том, что тот пытается спросить.

— Макото говорил, что это случилось по недосмотру. Он особенно не помнил, что произошло. Ну, взрослый мужчина вряд ли случайно выпадет с балкона. Там же и перила есть. Но я не думаю, что он хотел умереть. Мне кажется, он уже перестал понимать, что к чему, и ему просто хотелось от всего убежать. Понятно, что после такой травмы ему пришлось отказаться от турнира, но он выглядел так, будто может вздохнуть теперь с облегчением.

— А что тогда сказал ваш директор?

— Он тоже был в шоке. Ведь в нашем клубе уже давно не появлялись профессионалы. Макото извинился, но после выписки из больницы просто исчез. Наш директор очень себя винил в этом. Сейчас он уже восстановился, но тогда у него была настоящая депрессия. Видели, как он резко сейчас сбежал? Наверное, ему до сих пор тяжело все это вспоминать.

Кидо снова посмотрел на Косугэ, и ему стало жаль его.

— Директор во что бы то ни стало хотел сделать из Макото чемпиона. У Макото была непростая жизнь, он хотел изменить ее. Чтобы у него уверенность появилась.

— Понимаю.

— Но Макото не хотел быть чемпионом. Он просто хотел быть нормальным человеком… Он просто хотел жить нормальной, спокойной жизнью. Скучной жизнью, на которую никто не обратит внимания. В глубине души он надеялся на это. Это правда… Но он знал, как старается директор сделать из него чемпиона, ему от этого, должно быть, было тяжело.

Кидо записал в блокноте: «Нормальный человек», а после некоторое время смотрел на эту фразу. Отбросив все то, что обычно назойливо прилипает к этой банальной фразе, Кидо попытался посмотреть на то сильное желание, которое Макото вкладывал в нее.

Он смотрел на эти два слова так долго, что уже перестал понимать, что они означают, после чего задал Янагисаве еще один вопрос:

— Вы с тех пор больше с ним не встречались?

— Верно.

— Когда это было?

— Думаю… в 1998 году.

— А потом вы больше ничего о нем не слышали?

— Ничего.

Кидо кивнул, чтобы привести мысли в порядок, и начал заполнять свои обрывочные записи. Осталось еще девять лет жизни Макото — с момента его исчезновения из боксерского клуба до появления в городе S под именем Дайскэ Танигути.

Когда Кидо наконец поднял голову, Янагисава спросил:

— А можно вопрос?

— Да, конечно.

— Это было самоубийство?

Зрачки Кидо на мгновение расширились, но вслед он несколько раз покачал головой:

— Насколько я знаю, нет.