Незнакомец

Много семейных случаев, которыми занимался Кидо, было среди добровольно эвакуировавшихся, когда в семье не могли найти общего решения из-за работы и уровня опасности радиации, в результате мужья оставались на прежнем месте, а жены с детьми уезжали и начинали новую жизнь как эвакуированные. Все надеялись, что семья рано или поздно воссоединиться — либо муж приедет к жене и детям, либо жена с детьми сможет вернуться домой, — но Кидо приходилось сталкиваться с трагическими развязками, когда семьи разваливались и супруги разводились.

Каори не могла понять этой деятельности Кидо.

Кидо в очередной раз почувствовал, что доброта Каори распространялась лишь на тех, кто находился в ближнем круге, иными словами, на семью и знакомых, а все остальные оказывались за его границами.

Она была хорошей и заботливой матерью для их сына. Она лучше Кидо помнила имена друзей Соты из детского сада и подружилась с несколькими матерями, с которыми иногда ходила на чай. То, что где-то есть дети, которые в трудной ситуации голодают, выходило за рамки ее интересов, словно так и должно быть.

Кидо регулярно жертвовал средства в организации «Врачи без границ» и ЮНИСЕФ[11], а Каори уже давно с усмешкой оценивала его социально ответственное поведение как «причуды адвоката». В последнее время они оба стали чувствовать в этой разнице взглядов что-то неприятное и избегали поднимать эту тему в разговоре.

Кидо прекрасно понимал, о чем думает жена.

В каждый момент на свете погибает огромное количество людей. Он не обладал такой безграничной восприимчивостью, чтобы из-за каждой потерянной жизни у него болело сердце.

Он и сам боялся смерти. Ему было грустно, когда умирал кто-то из знакомых. Смерть человека, вызывавшего в нем чувство сильной неприязни, могла стать хорошей новостью. Однако известия о смерти совершенно незнакомых людей не вызывали в нем каких-либо чувств. И все же, когда он представлял, что он сам или кто-то из знакомых мог оказаться на месте погибших, ему было страшно и грустно.

Возможно, на свете есть люди, которые, прочитав в новостях о гибели в автокатастрофе незнакомой семьи, будут оплакивать этих людей, словно они их родственники, однако было бы странно, если после смерти собственной семьи они грустили бы так же, как и после смерти чужих людей. Кидо мог работать адвокатом именно благодаря разнице в реакции на своих и чужих.

Между ним и его женой не должно было возникнуть разногласий из-за степени вовлеченности в чужие проблемы. Каори нельзя было назвать исключительно бессердечной по сравнению с остальными людьми. После Великого восточно-японского землетрясения, когда Кидо предложил ей сделать пожертвование, она перевела тридцать тысяч иен Красному Кресту.

Но все же Каори не могла понять, почему Кидо хоть и не испытывает эмоций из самой глубины души, но продолжает прикладывать столько усилий ради абсолютно чужих людей. Делал ли он это, чтобы сохранить свое профессиональное имя, или же так наивно проявлялось сожаление о том, что он не может сопереживать от всей души? Была ли это забота о сохранении профессионального лица? Жена считала, что если кто-то из них и изменился, то это Кидо, а не она, и когда Кидо задумался о том, каким он был, когда они встретились, ему пришлось признать ее правоту.

Если бы у Кидо было бесконечно много времени и денег или если бы у него было два-три клона, Каори, возможно, и упрекнула его за поверхностное сострадание к окружающим, но при этом оставила бы в покое. Однако в реальности ради этой деятельности ему не только приходилось тратить свое время и деньги, но и отбирать у себя время, которое он бы мог посвятить сыну. Когда произошло землетрясение, Соте было всего два с половиной года. Последующие толчки были один за другим, никто не знал, когда случится следующее крупное землетрясение. Каори казалось неправильным оставлять в такое время ее и ребенка, чтобы заботиться о тех женщинах и детях, которые были эвакуированы, да и никто из друзей Каори не называл подобное поведение разумным.

Кидо считал свою жену человеком прямым и честным. К тому же ей нельзя было отказать в уме.

Когда муж начинал объяснять, оперируя словами «социальный долг» или «общественное благо», она все понимала. Она знала, что он поступает так, чтобы принести пользу. Однако в отношении Кидо к благотворительности она чувствовала какую-то чрезмерность и не могла смотреть на это иначе как на увлечение.

Сама она с возрастом перестала чем-либо увлекаться и теперь практически не интересовалась ничем, кроме жизни семьи.

Когда Кидо решил помочь ей и предложил присмотреть за сыном, пока она куда-нибудь сходит развлечься, она отправлялась на встречи с бывшими однокурсницами, на которых они обсуждали вопросы воспитания детей. С теми знакомыми, у кого не было детей, она оборвала связи.

После родов она ограничила свой мир семьей, а после землетрясения эта тенденция еще больше усилилась. Она спрашивала у Кидо: «Почему ты должен это делать? Почему тебе недостаточно семьи и работы?..»