Нежный враг

Лилиан насупилась, осознав, что действительно в последнее время чувствовала себя иначе, пребывая в мире с собой или, во всяком случае, не слишком сильно чувствуя себя белой вороной. Почему? Неужели потому, что Джеффри смотрел на нее, прислушивался к ней, интересовался ее мнением?

Выдержав паузу, Пенелопа продолжила, не забыв загнуть еще один палец:

– Кроме того, ты перестала говорить о Стратфорде и не делишься со мной информацией о своей миссии. – На лице Пенелопы промелькнула сначала обида, потом зависть. – Наверное, тебе теперь есть с кем поделиться.

– Это нелепо! – возмутилась Лилиан, но, прислушавшись к себе, поняла, что никакого возмущения не испытывает.

Оставаясь наедине, они с Джеффри в основном проводили время в объятиях друг друга, но помимо этого, принимая участие во всевозможных мероприятиях, часто вели долгие разговоры. Говорили они о политической карьере графа Стратфорда, его заветной мечте дать работу и жилье бывшим воинам. А Лилиан предложила позаботиться не только о бывших солдатах, но и о бедняках вообще, но ее интересовали вопросы здравоохранения и санитарии, которые следовало решить, чтобы улучшить качество жизни людей. Джеффри внимательно обдумывал ее идеи, намечал, какие из них может включить в свои будущие предложения парламенту. Он часто шутил, что, став партнерами, они могли бы изменить мир.

– Разве все так плохо, Лилиан? – мягко спросила Пен. – Ты же сказала, что он не имеет никакого отношения к тому, что случилось с дядей Чарлзом. Разве так уж плохо полюбить Стратфорда?

– Это не плохо! – сквозь слезы воскликнула Лилиан. – Это ужасно. – Потому что, когда он с презрением отвернется от нее – а иного и быть не может, стоит ему узнать, зачем она явилась в Сомертон-Парк, – это разобьет ей сердце.

– А я думаю, что это здорово, – возразила Пен. – Уверена: это замечательно, что кому-то удалось пробить стену, которую ты вокруг себя воздвигла. Знаешь, я очень рада, что Стратфорд наконец заставил тебя чувствовать. Я боялась… – Она, не договорив, замолчала.

– Чего ты боялась?

Пенелопа некоторое время в упор смотрела на Лилиан, потом со вздохом ответила:

– Мне показалось, что смерть дяди Чарлза повредила что-то в твоей душе. Я знаю, что его смерть потрясла тебя: ты ведь всю свою жизнь его идеализировала, – и очень боялась, что ни одному мужчине не удастся найти путь к твоему сердцу.

Лилиан ошеломили слова кузины, и она попыталась свести все к шутке, чтобы снять напряжение.

– С каких пор ты стала такой проницательной? Быть может, у тебя открылся дар ясновидения?

Но Пен ее не поддержала – лишь раздраженно скрипнула зубами, – и Лилиан задумалась. Да, утрата отца стала для нее огромным испытанием, но это не имело никакой связи с ее решением не вступать в брак. Муж вряд ли позволит ей воплотить в жизнь ее мечту, ведь мужчины ждут от своих жен, чтобы вели хозяйство и рожали детей, а не торчали в лаборатории.

В ее жизни не было после смерти отца никаких мужчин. Она держалась в стороне ото всех, даже от своего дяди – маркиза Беллшема, который все годы всячески старался помочь племяннице.

Почему? Потому что любовь приносит слишком большую боль, особенно когда теряешь любимого человека. Достаточно вспомнить, что стало с ее отцом после смерти мамы и что стало с ней после утраты отца. Она не желала опять переживать такую боль.

Вот только думать об этом в данный момент вряд ли стоит. Да и Пен явно ожидала от нее какой-то реакции.

– Мне… нравится Джеффри: думаю, он хороший человек, – но это все, что я к нему чувствую.

Пенелопа прикусила губу, как будто хотела сказать больше, но не решилась, и после долгого молчания пробормотала:

– Ну, если ты так говоришь…

– Только так.

– Что ты собираешься делать, когда найдешь то, что ищешь?

К горлу подступил болезненный комок, мешавший и дышать, и говорить.

– А у меня есть выбор? – прошептала Лилиан. – Расскажу Джеффри всю правду.

Лилиан опустила штору, отгородившись от яркого света начала дня. Удостоверившись, что Джеффри и еще несколько мужчин уехали на утреннюю охоту, она решила приступить к поискам.

Лилиан никак не могла уснуть – не давали покоя мысли о том, что ей уже известно и что только станет. Немалое место в ее мыслях занимали и часы, проведенные с Джеффри, и разговор с Пенелопой.

А если это любовь? Не то чтобы она знала, что это такое: всю жизнь она окружала себя бесстрастной логикой науки и никогда не помышляла ни о чем другом. Понятие любви было так же чуждо ей, как, например, концепция электрохимического дуализма для какой-нибудь леди Джейн.

Что такое желание, Лилиан понимала: пусть она и не испытывала ничего подобного раньше, но все же это естественное явление, нормальная физическая реакция на раздражители. Но любовь?

С зажженной свечой в руках она потихоньку вышла из комнаты и направилась к книжному шкафу в коридоре. Вытащив четвертую книгу справа, достала из кармана ключ, вставила в замочную скважину и повернула. Щелчок – дверь открылась, и Лилиан вошла в потайной ход.