Нежный враг

– Стратфорд. – Нортумберленд был человек маленького роста и щуплого телосложения, что не мешало ему обладать большим влиянием. По мнению Джеффри, он был даже ниже Лилиан – вряд ли достал бы ей до уха, – хотя голос он имел зычный. – Хорошо постреляли сегодня. Да, кстати, я слышал, что вас на стрельбище обошла женщина, но, честно сказать, усомнился. Скажите, что это неправда, друг мой.

Джеффри мысленно поморщился: не хотелось давать непостоянному лорду Нортумберленду повод отвлекаться от насущных проблем.

– Нет, меня обошел лорд Эйвлин, хотя, несомненно, мисс Клэрмонт этому способствовала.

Нортумберленд фыркнул.

– Никогда не связывайтесь со своевольными женщинами, мальчик мой. Лучше окружать себя благонравными особами, такими, как моя Джейн, например.

– Да, – сказал Джеффри и почувствовал, как у него на затылке встали дыбом волосы: никогда раньше Нортумберленд не упоминал в разговоре с ним свою дочь – всегда действовал более изощренно. – Ваша дочь очень красивая и благовоспитанная девушка. Вы можете ею гордиться.

– Полностью с вами согласен, – сказал счастливый отец, внимательно глядя на собеседника. – Кстати, вы сегодня высказали довольно интересные идеи.

– Я очень рад, что вы нашли их интересными, – проговорил Джеффри, довольный, что беседа свернула в русло политики. Впрочем, он чувствовал, что разговор о леди Джейн еще не закончен. – Хотелось бы знать, что вы по этому поводу думаете. И вы тоже, Уэйкфилд. – Джеффри покосился на стоящего рядом тучного мужчину. – Быть может, поговорим за стаканчиком бренди? Если пожелаете, конечно.

Нортумберленд вытянул губы трубочкой и прищурился, став похожим на старую сушеную треску, привычную к плаванию в беспокойных водах парламента. Джеффри знал не понаслышке, что политика – грязный водоем, полный хищных рыб, больших и маленьких, с зубами и шипами, нередко ядовитыми. Реформы, так нужные стране, которые Джеффри намеревался провести, далеко не всегда располагали к нему других пэров. Было бы хорошо научиться у Нортумберленда основам выживания в таких условиях.

– Почему бы и нет? – сказал Нортумберленд.

Через несколько минут мужчины расположились в библиотеке со стаканами изысканного бренди, и Нортумберленд, закинув ногу на ногу и поставив стакан на подлокотник кресла, перешел сразу к делу:

– У вас большое будущее в политике, мой дорогой. Я не был в этом уверен, когда вы пришли к нам в прошлом году зеленым юнцом, но теперь вижу, что вы быстро учитесь и, самое главное, умеете учиться на своих ошибках. Ливерпул был прав, поручив вам это задание.

Джеффри подался вперед, поставив стакан на столик у стены.

– Я думаю не о своем будущем, а о будущем своей страны. Да, этот законопроект в первую очередь затрагивает людей, которые интересуют меня больше всего, но дело не только в них. Больше рабочих мест – значит, меньше криминала, развитая промышленность, сильная экономика…

– Да, вы говорили, – перебил его Нортумберленд. – Но я не убежден. А семьсот пятьдесят тысяч фунтов – большая сумма, которую можно использовать в других проектах. Вы со мной согласны, Уэйкфилд?

– Ага, – буркнул тот.

Джеффри откинулся на спинку кресла, поднес к губам стакан и сделал небольшой глоток. Все это время его взгляд был прикован к лицу Нортумберленда, а внутри все кипело от гнева. Ему не следовало удивляться тому, что Ливерпул поделился деталями законопроекта с Нортумберлендом, поскольку тот обладал действительно значительным влиянием. Но и Нортумберленд не мог не знать, что законопроект поддерживает премьер-министр, против которого он пойти не мог. А значит, все эти разговоры – чистая политика.

– Я тоже думаю о стране, – сообщил Нортумберленд, – но знаете, о чем я думаю больше? О семье. Семья для мужчины главное. А союз между могущественными семьями – опора, на которой держится наша страна.

«Он пытается использовать мое желание провести законопроект, чтобы заставить жениться на своей дочери». Джеффри хранил непроницаемое выражение лица, настолько непроницаемое, насколько это было возможно. При этом он так сильно стиснул зубы, что они вот-вот начнут крошиться. Дьявол! Этот человек ничуть не лучше его матери!

– Вы мне нравитесь, Стратфорд. Вы умны, проницательны, умеете смотреть в будущее, к тому же – патриот. – Нортумберленд встал, допил бренди и поставил стакан. Уэйкфилд последовал его примеру, поэтому и Джеффри пришлось подняться на ноги. – Подумайте о моих словах. Семьи держатся вместе. – Он окинул Джеффри холодным взглядом серых глаз. – И голосуют тоже вместе.

Джеффри стоял еще долго после того, как мужчины вышли из библиотеки. Его тошнило. Перед глазами мелькали лица, затравленные и голодные. Он вспомнил, как выглядел Том Ричардз, когда он случайно заметил его на улице. Том побирался. Он подумал о женщинах и детях, которым не придется голодать, если закон будет принят.