Нежный враг

Джеффри не мог не оставить ее слова без внимания. Существует ли вероятность, что он ошибается относительно нее сейчас? Одна лишь мысль, что кто-то мог убить отца, наполнила его такой яростью, что теперь он мог понять мотивы Лилиан. Но не делает ли это ее такой же, как его мать?

Он украдкой взглянул на Лилиан: даже глубокие тени под глазами не делали ее менее прекрасной. Жаль, что красота эта лишь внешняя, а внешность, как известно, обманчива. Ради того, чтобы получить нужную информацию, она готова манипулировать людьми, причинять боль.

Тем не менее Джеффри не мог отрицать присутствия в комнате мощной чувственной энергии: он ощутил это в тот самый миг, когда открыл глаза и увидел ее перед собой. Он пребывал в смятении: слишком много всего на него свалилось и слишком быстро.

«Я исчезну. И ты никогда ничего обо мне не услышишь. Если, конечно, этого хочешь».

А хочет ли он? Или сможет простить ей обман? Что, если ей пришлось солгать под давлением обстоятельств? Джеффри понимал, что жениться на ней – его долг как порядочного человека, джентльмена: ведь она была девственницей. С этим все понятно. Но если ложь будет и дальше стоять между ними, их брак станет не равноправным партнерством, о котором он мечтал, а пустой оболочкой.

Ему хотелось обнять ее, прижать к груди, вдохнуть аромат волос, заглянуть в глаза, но он не позволит себе поддаться желаниям: она и так имеет над ним слишком большую власть.

О чем, черт побери, он думает? Джеффри решительно загнал в глубину души все нежные чувства, искренне сожалея только об одном – что позволил себе думать о любви. Если он откроет ей свое сердце, чего едва не сделал до ее признания, она очень быстро поймет, какой властью обладает, и станет пользоваться ею всякий раз, когда чего-нибудь захочет, пусть даже не в такой форме, как его мать.

Он определит условия их союза, чтобы защитить себя, и только потом…

Лилиан хлопнула ладонью по столу.

– Эйвлин!

– Что?

Она быстро заговорила, ожесточенно жестикулируя, словно язык не успевал за мыслью.

– В тот день, когда леди музицировали в салоне… Он потом уехал и больше не появлялся: я видела, как он выходил из библиотеки. Тогда мне показалось это странным. Помнишь? Я спрашивала тебя о нем, но, поскольку не знала о шантаже, не увидела связи. А что, если и он тоже искал в твоем доме свидетельства?

Черт возьми! Пусть Эйвлин никогда и не был его другом, но они соседствовали всю жизнь. Мог ли он быть тем шантажистом? В начале войны виконт несколько лет жил во Франции, и чем там занимался, не знает никто. Что, если до него там дошли какие-то слухи и, вернувшись домой, он решил поживиться? Не исключено.

Надо сравнить даты: когда начали пропадать деньги и когда Эйвлин вернулся с континента – и еще разобраться с его финансовым положением. Кстати, а где он сейчас?

Внезапно ему пришла в голову ужасная мысль. А что, если Эйвлин знает о сокровище? Быть может, поэтому он привязался к Лилиан? Джеффри похолодел, осознав, как легко тот мог причинить ей вред, если бы заподозрил, что она знает, где сокровище. Если бы, не дай бог, с ней что-нибудь случилось…

Джеффри обнял Лилиан за плечи – разумеется, по-дружески…

– Вспомни все, о чем вы с ним разговаривали. Быть может, он задавал какие-то наводящие вопросы? Или что-то показалось тебе странным?

– Нет, – после паузы ответила Лилиан.

– Он когда-нибудь пытался остаться с тобой наедине?

Лилиан покосилась на графа с явным недоумением.

– Нет. Он всегда вел себя как джентльмен. В последней записке сообщил, что хотел бы встретиться со мной в Лондоне, но…

– Ты не поедешь в Лондон! – оборвал Джеффри. – В Челмсфорд – тоже. Останешься здесь. – Почему бы прямо сейчас не проинформировать ее о своем решении? Какая разница когда…

Лилиан отстранилась, и он не стал ее удерживать.

– Это глупо, Джеффри. Завтра гости начнут разъезжаться, и я не смогу остаться в Сомертон-Парке.

– Сможешь, если мы поженимся.

Лилиан опустила голову и облизнула кончиком розового язычка губы.

– Я не думаю, что…

– Мы же вчера обо всем договорились. Или ты и тогда мне солгала?

– Нет, конечно. Я сказала, что выйду за тебя замуж, если утром ты все еще будешь этого хотеть.

– Совершенно верно. – Джеффри подошел к закрытому окну и распахнул его. В комнату заглянуло солнце. – Если не ошибаюсь, уже утро, но я все еще хочу, чтобы ты стала моей женой.

Ее лицо ничего не выражало, но Джеффри видел по глазам, что она напряженно думает.

– Но почему? – наконец прошептала Лилиан. – Ты меня простил?

– Нет. Не думаю, что это возможно, – сказал Джеффри, хотя теперь все понимал намного лучше и даже частично оправдывал ее действия. Но ей об этом знать не следует. Лучше уж установить четкие границы, и чем скорее, тем лучше. Да, он временно сбился с пути, но теперь дал себе клятву больше не пускать ее в свое сердце. В этом браке главным будет он – его разум, а не сердце, как только поймет, как его оградить. – Мы занимались любовью – от этого факта никуда не денешься, – так что нельзя исключить, что ты уже носишь под сердцем следующего графа Стратфорда.