Неземля

Что ты, говорит, что ты?
Что тебе, говорит, не спится?
Вечер наступает, скрипят деревья,
Ветер разгулялся, скрипит калитка,
Ласточки летают, небо чертят...
Да так, отвечает, просто не спится.
Вечер разгулялся, скрипят деревья,
Ветер наступает, хлопает калитка,
Небо темнеет, а кто там — в небе,
Ласточки, чи летучие мыши...
Не гляди, говорит, в небо —
Господь с ними, нехай себе летают,
Погляди лучше в окошко — яблоня в него дышит,
Рукавами своими мокрыми машет,
Занавеска плещет, скрипит ставень,
Мошкара вокруг лампы вьется.
Отвечает — смутно мне, неприютно,
Занавеска вьется, хлопает ставень,
Словно кто-то к нам хочет, но не умеет,
Все просится в дом, все плачет,
Мошкара обгорает в лампе,
Уж так ее, бедную, жалко...
Ну и пусть, говорит, а мы не пустим.
Что с того, что он под окнами ходит,
Галькою скрипит, шуршит травою,
Что с того, что теребит занавеску,
Воет, плачет, ставнею полощет...
Отвечает — да ведь он уже в доме;
Видишь — кошка шипит и горбит спину,
Вот, сидит на рассохшемся стуле,
Смотрит, шепчет, головой кивает,
Головой кивает, на меня смотрит —
Попроси его отвернуться...
Говорит ей — ну и что, а ты не бойся,
Погляди, вот я стою с ним рядом,
Вот беру его руку в свою руку,
За руку уведу его отсюда,
Через сад, за скрипучую калитку,
По вечерней, по ночной дороге,
Мимо верб, что качают головами,
В золотые поля, голубые,
В те поля, откуда нет возврата... 

ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ МАРУСИ ЧУРАЙ

Когда на землю тьма спустилась —
нехай щастит поганцу Грицю, —
сама, Маруся, отравилась,
и повезли ее в больницу.
Бог знает, что тогда ей снилось,
той нераскаянной чернице,
когда над ней, являя милость,
склонились ангельские лица.
«Покинь больницу, дочь эфира,
забудь про вретище земное,
пускай летит, как голубь мира,
твой дух под белой простынею.
Примерь вот звездное монисто;
пусть будет смерть неначе воля,
воскресни в перелетном поле
элементалем золотистым!
Нехай внизу с кровавым спысом
гуляет времечко лихое...
Мир дольний заржавел и высох,
сухой осыпался трухою.
Смотри, как в черном чернобылье
тугие трубы вострубили
и стонет, небто недотрога
в лихих объятьях хулигана,
та зализнычая дорога,
бредя на Пивнич бездоганно.
Открой глаза свои, Маруся,
дитя невиданное, с нами
всплесни, как плещут дики гуси
великолепными крылами!»
Маруся спит, ей снится ветер,
которому Маруся снится,
и всадник спрыгнет на рассвете
у обездоленной криницы,
и звезды соляного шляха
за ним летят, в прорехах мрака.
Алей греха, чернее ночи,
вернее смерти неминучей,
и конь подковками стрекочет
по скривленным днепровским кручам...


...Парит над Днипрельстаном туча,
Маруся открывает очи.