Незабываемые певцы

Закончил учебу, стал солистом Ленинградской филармонии. Потом война, пошел на фронт в дивизию народного ополчения, вскоре меня вызвали оттуда работать на радио. Много пел, выступал перед бойцами Ленинградского фронта. После войны выступал в Ленинградской филармонии и опять же на радио.»

Ефрем Флакс был артистом большого дарования, умевшим создавать яркие музыкальные образы. В его концертах звучали и драма, и лирика, и романс. Публика всегда с большим вниманием слушала любимого артиста, после каждого концерта надолго оставалось светлое настроение.

Борис Ефремович Флакс – сын певца. Окончил Ленинградскую Консерваторию по специальности музыкальная режиссура (1975). До 1996 г. режиссер, вокалист-бас, звукорежиссер, художественный руководитель, директор гостеатра «Рок-опера». Воспоминания записаны во время личных бесед.

Мне кажется, что у меня не было какого-то момента осознания, что мой папа – певец. Я будто знал это с самого рождения. Это было так же естественно, как то, что он пил и ел. Меня маленького водили на большие сольные концерты отца. Помню его долгое одевание во фрак дома – все эти манишки, манжеты, твердые вставки на груди… Мама иголкой подшивала что-то… Это занимало много времени.

Впервые я услышал его па концерте. Что это тогда был за концерт и где – не помню. Запомнилось только одно – папа пел.

Дома отец не пел никогда. Даже когда приходили концертмейстеры и что-то они репетировали, он не пел, а только напевал, иногда пропевал какие-то фрагменты. Но все это дома делалось в полголоса.

* * *

Отец много времени проводил на гастролях. А даже если концерты были в Ленинграде, то ведь работа это вечерняя. Видел я его достаточно редко. Приходил он поздно – я уже спал. А когда уходил утром в школу, он еще не вставал. Хотя отец вставал рано. У него была такая особенность, сохранившаяся до смерти: он очень любил что-то делать руками. И поэтому он каждый день вставал рано, даже не ел – сидел за столом и что-то делал. У него были разные увлечения. То он делал какие-то ковры из магнитофонной пленки. Ведь это кропотливейшая работа! Из разноцветной пленки – ракордов, принесенных с радио, он сплетал коврики. У меня даже некоторые остались.

Он очень любил писать ноты – у него был великолепный каллиграфичный почерк. Сохранились целые рукописные нотные альбомы его репертуара, с которыми он ездил на гастроли.

У нас с ним редко были серьезные разговоры. Но бывали. Он, например, меня отговорил заниматься вокальной работой. Говорил что не надо этим заниматься. Потому что вокалисты нужны только очень хорошие. Нет участи более плохой, чем у среднего вокалиста, а тем более плохого. Поэтому если ты лучше всех, то это еще возможно. В другом случае этого делать не надо.