Незабываемые дни

Комсомолец — его звали Иван Думчик — подробно рассказал о всех делах. Их группа раздобыла в полиции несколько ящиков патронов, надо их переправить партизанам. Есть еще гранаты. Парень из полиции обещает достать также несколько винтовок. И очень кстати она пришла: как она посмотрит на такое дело, как поджог здания полиции, который они намереваются произвести сегодня ночью?

— Сегодня ночью? — с искренним удивлением повторила Майка.

Ей не приходилось еще брать на себя такую ответственность и давать столь исключительные советы. Она пришла, чтобы передать листовки, поговорить о комсомольских делах, разузнать обо всем, что делается в селе и в окрестных деревнях.

— Да. Подожжем полицию.

— А зачем? — спросила Майка.

— Там находятся все документы, из всего района. Списки молодежи. Да во время пожара, возможно, освободим людей, которых согнали для отправки в Германию. Их нахватали даже в соседних районах. Вся колхозная конюшня переполнена. Завтра или послезавтра их будут отправлять на станцию.

Майка на минуту задумалась. Что ж, если у нее просят совета, она должна дать его. Иначе какой же она член подпольного райкома комсомола, который, правда, организовался сравнительно недавно и не имел еще большого опыта. Вот Василий Иванович специально ставил на обкоме комсомольский вопрос, даже выезжал в соседние районы, чтобы навести порядок в этом деле во всех отрядах. Конечно, не одними комсомольцами он занимался там. Что же тут долго думать?

— Это очень хорошо! Так им и надо, гадам, меньше будет одним осиным гнездом!

Сказала и тут же так увлеклась этим делом, что расспрашивала о всех подробностях, советовала, спорила, даже хотела сама включиться в операцию, но спохватилась — ее же не за этим послали сюда.

— Ты поведешь нескольких комсомольцев к нам, в партизаны, им опасно здесь оставаться дольше. Они уйдут из села ночью, когда начнется паника.

Ночью все произошло так, как задумали молодые подпольщики. Далеко за полночь, когда глубокая тишина стояла над селом, над крышей школы, где теперь помещалась полиция, взвились густые клубы дыма. В какую-нибудь минуту острые языки пламени пробились сквозь окна дощатого фронтона, жадно побежали по стенам, по карнизу. Послышалось несколько выстрелов, гранатных взрывов.

Кто-то отчаянно колотил железным крюком по буферу, висевшему около дома бывшего правления колхоза. Из окон и дверей школы выскакивали в одном белье перепуганные насмерть полицаи, метались как угорелые вокруг горевшего здания. Бургомистр Ярыга еле поспевал вслед за начальником полиции Гнибом, бежавшим на пожар. Бургомистра душила астма, ом запыхался, бежал и все допытывался:

— Где они? Где они?

— Кто? — откликнулся Гниб.

— Ой, дайте дух перевести… Партизаны!

— Что вы болтаете? — И подхлестнутый страшным словом Гниб еще быстрее пустился бежать по улице.

Ярыга совсем отстал. Прислонившись к ограде и схватившись рукой за грудь, он старался отдышаться.

Ему так хотелось бежать дальше, туда, где полиция, где Гниб. За спиной Гниба всегда чувствуешь себя так спокойно и уверенно, словно ничего не произошло в жизни. Хотелось бежать, а ноги не слушались, подгибались, словно примерзли к скрипучему снегу. А Гниб убежал, оставил его одного. Это, должно быть, смерть пришла, конец всему, конец несбывшимся мечтам о возврате прошлого!.. А они уже близки были к осуществлению: и сенокосные угодья, и лес, и поля… Их даже обещали ему… Теперь ничего не нужно, ничто не мило, жить бы только, жить, вырваться из этого ада!

Затекшей рукой снял шапку, медленно вытер вспотевший лоб, протер глаза. И тут заметил на заборе белый клочок бумаги, который был прямо перед его глазами. Даже ухо уловило легкий шорох: слабо приклеенный листок трепыхался от легкого ветерка. И слова на нем были необыкновенные:

«..Поздравляем вас с днем Сталинской Конституции!

…Земля наша была, есть и останется советской. А для фашистов она станет могилой. Их лакеев ничто не спасет от заслуженной кары. Били, бьем и будем бить их смертным боем!»

И тут приведены страшные цифры: сколько убито фашистов, сколько уничтожено бургомистров, сколько полицаев получили путевки на тот свет.

И самое главное — подпись:

«…Этот отчет перед вами, советскими людьми, делает ваш депутат в Верховный совет…»

У Ярыги кружилась голова от страха и от слабости. Но обыкновенное человеческое любопытство взяло верх, он посмотрел на подпись: «Соколов».