Невыносимый опекун

Пока Блейк перечислял незнакомые мне названия с неизменными приставками «лимитед» и «корпорейшн», я не могла отвести взгляда от его шеи в тесном обрамлении белого воротничка. Хотелось расстегнуть верхнюю пуговицу и зацеловать каждый дюйм кожи. Мысль оставить засос как знак — он занят! — вызвала похотливую улыбку, не совсем уместную для делового разговора. Я спешно ее согнала и придала лицу серьезность.

— И у кого из них больше шансов?

Пусть думает, что я слушала внимательно и готова обсудить подробности.

— Это сильные игроки на рынке, — Блейк убрал кружку в посудомоечную машину и снял со спинки стула уцелевший в Сиднее пиджак. — Так что подойдет любой при условии, что наши намерения совпадают…

— Погоди, — неожиданно для себя втянулась в беседу. — То есть они могут отказать? Тогда почему бы не включить в список того, кто действительно этого хочет?

— Кого, например?

— Ну не знаю, — я пожала плечами. — Тот же Маклански ценит нас, причем не только как заказчика.

— Его профиль — строительство, — возразил Блейк, разглаживая невидимую складку на рукаве.

Я подошла ближе и поправила ему галстук.

— Разве это важно при слиянии? Мы получим возможность строить самим, а он — новые контракты.

Абстрактная идея внезапно стала навязчивой. Я ведь могу позвонить Маклански или съездить на встречу и спросить, готов ли он вновь стать частью «Рэдман», и если да — вопрос решен! Никто не сольет информацию прессе раньше времени и не станет затягивать сделку.

— Не верю, что это решение предлагаешь ты, — темные глаза смотрели на меня с любопытством.

Я почти убедила себя, что вижу в них и капельку восторга.

— А ты думал, я пустоголовая блондинка? — я с вызовом скрестила руки на груди.

Заметив негодование, Блейк обхватил меня за талию и примирительно поцеловал в висок:

— Ты успешно притворялась все эти годы.

— Все эти годы мне не нужно было спасать фирму, — я отбила и остроту, и удерживающие руки.

Раньше надо было обнимать. Теперь меня не переубедить нежностями — я буду стоять на своем. К тому же Маклански действительно достойный кандидат.

— Хочешь сказать, дело в мотивации? — Блейк упрямо притянул меня к себе.

Я всегда пасовала перед этой настойчивостью. Таяла и млела, почти текла. Хотелось сдаться на милость победителя, признавая его силу, но он не давил и не требовал. Блейк не просто излучал уверенность — делился ею.

Оказавшись в цепком капкане рук, я почти сдалась, но все же не уступила.

— Именно. И Маклански мотивирован.

Спор прервал звонок смартфона — Стив подогнал «Кадиллак». Уже в лифте Блейк пообещал обсудить мое предложение с акционерами, но только на следующем собрании.

— Дастин ведь даже не в курсе твоих планов, — резонно заметил он.

В офисе мы разошлись в противоположные стороны — Блейк отправился к себе, а я остановилась посреди пока еще пустого опенспейса, стараясь настроиться на серьезный разговор. До начала рабочего дня оставалось почти сорок минут, но даже их не хватило, чтобы продумать речь.

Шанс отмолчаться по-прежнему сохранялся. Никто бы не полез ко мне в душу и не потребовал извинений, но это было неправильным. Я хотела закрыть тему с утечкой информации раз и навсегда, хоть она и компрометировала меня. Хватит. Я слишком долго лгала и изворачивалась. К чему незапятнанная репутация, если эта мнимая чистота насквозь фальшива?

Дайана ожидаемо появилась первой, и очень удивилась, увидев меня.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила она, останавливаясь рядом.

— Надеюсь, что нет, — натянуто улыбнулась я.

— Уверена?

Ее обеспокоенный тон неожиданно подбодрил. Я поняла, как сильно все переживали, пока служба безопасности искала виновного. Мое признание должно снять это напряжение.

Опенспейс медленно оживал, выдавливая эхо монотонным гулом голосов. Я то и дело ловила на себе любопытствующие взгляды, но никто не осмелился подойти ко мне. Даже Чарити, привыкшая узнавать новости первой, не рискнула.

За несколько минут до начала привычного обзвона клиентов я поднялась из-за стола и откашлялась.

— Если Дайана не против, я бы хотела кое-что сказать.

Концентрация всеобщего внимания достигла допустимого предела. Казалось, если за окном полыхнет молния, ее никто не заметит, словно гроза не возле нас, а где-то на Аляске.

— Недавняя проверка вызвала много вопросов, но самый главный из них так и остался без ответа, — начать было сложнее всего, но с первым словом правды я уже не могла остановиться. — Я не хочу скрывать его от вас. Это я виновата в утечке конфиденциальной информации.

Я полагала, меня снесет волной всеобщего негодования, но вместо нее по ушам ударила тишина.

— Я руководствовалась доводом, что делаю это для блага фирмы, но как выяснилось позже — ей во вред.

Меня колотило от внутреннего озноба, но я не дала голосу дрогнуть. Я не заискивала, не просила сочувствия, просто говорила, как есть. Блейк наверняка бы сохранил голову холодной, и я стремилась соответствовать ему — мыслить рационально и не ударяться в панику.

Обратившись к каждому по имени, я подытожила тем же спокойным тоном: